КУНСТКАМЕРА
«Инструкция
для измерения живого человека»
Только знание потребностей и возможностей человеческого организма, только научный подход к проведению любого вида гимнастики могут сделать ее веским орудием в совершенствовании человека, как физическом, так нравственном.
П. Ф.Лесгафт
Петр Францевич Лесгафт, выдающийся анатом, антрополог, психолог и педагог, создатель стройной научной системы физического образования в нашей стране, принадлежит к лучшим представителям русской науки. Созданная и руководимая П.Ф. Лесгафтом Биологическая лаборатория была одним из первых в России научно-исследовательских учреждений с обширной программой работ в области зоологии, гистологии, анатомии, физиологии, химии и других наук.
Петр Лесгафт родился 20 сентября 1837 года в семье обрусевшего немца, скромного петербургского ювелира Иоганна Петера Отто Лесгафта и его жены Генриетты Луизы. Получив начальное образование дома, Петер, или, как чаще его называли, Петр, в 1848 году поступил в училище Св. Петра, знаменитую «Петершуле», качество преподавания в которой считалось одним из лучших в Петербурге. Затем продолжил образование на мужском отделении «Апненшуле», учебного заведения, пользовавшегося также хорошей репутацией.
В 1854 году к моменту окончания школы Петру было 17 лет. После некоторого колебания он подает документы в Медико-хирургическую академию, и в 1856 году его зачисляют в число студентов. С конца третьего курса Петр неожиданно увлекся анатомией и отдался ей со всей страстью. Анатомия стала делом его жизни, его неизменной и верной спутницей. Впоследствии в медицинских кругах П.Ф. Лесгафта называли «поэтом анатомии», а его учителя, профессора В.Л. Грубера, «Пименом русской анатомической школы».
Летом 1860 года в академии была открыта новая кафедра практической анатомии под руководством В.Л. Грубера. Петр Лесгафт вскоре стал одним из самых ревностных посетителей препаровочной. Скальпель и пинцет в его руках постепенно приобретали груберовскую смелость и ловкость. Это не осталось незамеченным Грубером, который стал привлекать Лесгафта к серьезным работам в качестве своего помощника: поручал ему приготовление учебных препаратов, доверял ассистировать при бальзамировании. В 1860 году за умело выполненную работу по бальзамированию тела императрицы Александры Федоровны студент 5-го курса Петр Лесгафт получил вознаграждение в размере 300 рублей.
По окончании Медико-хирургической академии Петр Лесгафт был оставлен при ней и работал у В.Л. Грубера на кафедре практической анатомии прозектором. В конце 1861 года он выдержал экзамен на степень доктора медицины и хирургии. В марте 1863 года Петр Лесгафт получает должность сверхштатного ординатора в главном военно-сухопутном госпитале в клинике профессора A.A. Китера и одновременно читает лекции по анатомии студентам 5-го курса Медико-хирургической академии. 29 мая 1865 года П.Ф. Лесгафт блестяще защитил диссертацию па степень доктора медицины. «Диссертация его есть одна из лучших, которые когда-либо появлялись в Медико-хирургической академии», — писал Грубер. — «Она основывается на огромном числе исследований и составлена с большой точностью и любовью к научной истине».
Его высокая анатомическая техника, несомненные преподавательские способности и появившиеся в печати первые научные труды обратили на себя внимание руководителей медицинского факультета Киевского университета, и он был приглашен туда на кафедру анатомии. К этому же времени был объявлен конкурс на должность заведующего кафедрой физиологической анатомии в Казанском университете. П.Ф. Лесгафт направляет туда требуемые документы, и 11 сентября 1868 года девятью голосами против одного совет университета избирает его экстраординарным профессором. Но вскоре Лесгафт возвращается в Петербург.
К этому времени относится начало работы П.Ф. Лесгафта над теорией и практикой физического образования. Впервые он серьезно заинтересовался вопросами физических упражнений и здоровья в 1872 году, когда поступил врачом-консультантом в частное врачебно-гимнастическое заведение доктора А.Г. Берглинда. Заведение это было одним из немногих, где на гимнастику смотрели как на отрасль врачебной науки и для правильного ее проведения считали необходимым знание анатомии и физиологии человека.
Доктор медицины А.Г. Берглинд получил образование в Стокгольме в Центральном гимнастическом институте. В 1848 году он прибыл в Петербург, где и остался, занявшись организацией занятий врачебной гимнастикой. Он считался опытным кипезотерапевтом, то есть врачом, который лечит движениями, и его врачеб-по-гимнастическое заведение пользовалось широкой популярностью. П.Ф. Лесгафт был знаком с двухтомным трудом Берглинда «Врачебная гимнастика по системе шведского гимназиарха Линга» — первой солидной работой такого плана, изданной в России в 1860 году. Надо полагать, что Петра Францевича привлекало стремление автора поставить преподавание гимнастики на научную основу, фундамент которой должны составлять анатомия и физиология. Увлеченный открывшейся возможностью использовать скрытые резервы гимнастики, сделать ее максимально полезной, особенно для детского и юношеского организма, профессор Лесгафт обраАРТЕРИАЛЬНАЯ ГИПЕРТЕНЗИЯ ТОМ 12 № 4 2006 383
КУНСТКАМЕРА
тплся в Главное управление военно-учебных заведении н предложил свои услуги. Его предложение было принято, н с декабря 1847 года он приступил к занятиям гимнастикой с воспитанниками 2-й Петербургской военной гимназии.
24 сентября 1886 года Петр Францевич занял место за университетской кафедрой. Начался новый этап его преподавательской деятельности — десять лет работы в прославленном столичном университете на физико-математическом факультете, в состав которого входила и кафедра зоологии, анатомии и физиологии.
П.Ф. Лесгафт был одним из основоположников лечебной гимнастики в нашей стране. Многие приемы, применявшиеся им для коррекции врожденных и приобретенных дефектов развития костно-мышечной системы у детей, успешно используются и в настоящее время. Написанная П.Ф. Лесгафтом в 1870 году «Инструкция для измерения живого человека» была первым отечественным руководством по врачебному контролю, практическое обучение которому он проводил на открытых им учебно-гимнастических курсах. Он побывал в 13 европейских государствах, побывал в 26 городах, где посетил все учреждения для специальной подготовки учителей гимнастики. Он присутствовал на занятиях, беседовал с педагогами, медицинскими работниками, изучал устройства гимнастических снарядов и даже давал свои рекомендации по улучшению их конструкций. Выводы, сделанные Петром Францеви-чем Лесгафтом, подчеркивали, что в основу физического воспитания должны быть положены законы анатомии и физиологии человека. Важнейшим условием успешного преподавания гимнастики он считал соблюдение строгой последовательности в дозировке нагрузки, обязательный учет индивидуальных способностей учащихся. Созданная им Биологическая лаборатория явилась одним из первых в России научно-исследова-тельекпх институтов, в котором в советское время работали такие крупные ученые-академики, как Л.А. Ор-бели, A.A. Борпсяк, В.Н. Любименко.
Труды Петра Францевпча сыграли важную роль в развитии научных основ прогрессивной педагогики. «Руководство по физическому образованию детей школьного возраста» (рис. 1) было первой фундаментальной работой, в которой физическое воспитание и образование строятся на научных основах с учетом ана-томо-физиологнческих и психологических особенностей учащихся.
Велики заслуги профессора Лесгафта в деле женского медицинского образования, страстным защитником которого он был вело жизнь, а также в деле развития физической культуры в нашей стране. После революции 1917 года на базе созданных и руководимых им курсов воспитательниц и руководительниц физического образования был открыт Государственный институт физического образования, ныне Государственный институт физической культуры им. П.Ф. Лесгафта. В 1959 году на территории института был сооружен памятник П.Ф. Лесгафту (рис. 2).
Осенью 1909 года Петр Францевич Лесгафт простудился, тяжело заболел, и 28 ноября 1909 года Петра Францевпча не стало. Ученый похоронен в Петербурге на Волковском кладбище (рис. 3).
РУКОВОДСТВО
Рис. 1. Титульны!] лист знаменитой работы П.Ф.Лесгафта «Руководство по физическому образованию детей».
Рис. 2. Памятник П.Ф.Лесгафту, установленный во дворе Государственного института физической культуры им. П.Ср.Лесгафта.
Рис. 3. Памятник П.Ср.Лесгафту на могиле на Волковском кладбище.
384
АРТЕРИАЛЬНАЯ Г11ПЕРТЕНЗНЯ ТОМ 12 Л« 4 2006
Петр Лесгафт: «Смысл жизни – работа не для себя»
- Ольга Шмонина
- 08 декабря 2010 года
Петр Францевич Лесгафт – выдающийся анатом, антрополог, психолог и педагог,профессор Казанского университета, создатель научной системы физического образования, родился 8 сентября 1837 года в Петербурге в семье обрусевших немцев из Латвии.
Аптекарем быть не захотел
Его отец довольно сурово воспитал сына, привив уважение к труду, отвращение к лени и неправде, принципиальность. Мать – Генриетта Адамовна – была повивальной бабкой, время от времени оказывая акушерскую помощь роженицам. Возможно, это она привила Петру интерес к медицине.
Получив начальное образование дома, Петер, или, как чаще его называли, Петр, по примеру старших братьев в 1848 г. поступил в училище Св. Петра, знаменитую «Петершуле», качество преподавания в которой считалось одним из лучших в Петербурге. Учился он успешно, однако после трех лет обучения в школе отец решил отдать его в ученики к знакомому аптекарю.
Поначалу растирание порошков и приготовление бумажных пакетиков понравилось мальчику, но постепенно однообразная работа стала невыносимой для его живой и деятельной натуры. Сбежав от аптекаря, он вернулся домой, к великому огорчению матери и откровенному гневу отца. Материальные затруднения в это время в семье были особенно ощутимы.
Защитником Петра в возникшем конфликте выступил старший брат Александр. С его помощью Петр подготовился к старшим классам гимназии и осенью 1852 г. поступил для завершения среднего образования в мужское отделение «Апненшуле», учебного заведения, пользовавшегося также хорошей репутацией.
В 1854 г. к моменту окончания школы Петру было 17 лет. Получив среднее образование, Петр Францевич подал документы в Петербургскую медико-хирургическую академию. Летом 1856 г. он был зачислен в студенты. В период учебы Петра Лесгафта кафедры и клиники академии возглавляли Я.А. Чистович, Н.Ф. Здекауер, Т.С. Иллинский, А.Я. Крассовский, В.Е. Экк, П.П. Заболоцкий-Десятовский, И.М. Балинский.
Все они оказали определенное влияние на Лесгафта, но главную роль в его становлении как анатома-исследователя и ученого, несомненно, сыграл профессор Венцеслав Леопольдович Грубер.
Первая награда – 300 рублей
Благодаря урокам Грубера Петр Францевич хорошо освоил методику бальзамирования. В 1860 г. за успешно выполненное бальзамирование тела императрицы Александры Федоровны студенту 5-го курса Петру Лесгафту была вручена щедрая награда – 300 рублей. По окончании курса обучения Лесгафт остался в академии в качестве ассистента и прозектора. В это время он вел активную исследовательскую работу, посвящая этому всего себя. Результатом стало то, что о Лесгафте заговорили уже не только в Петербурге. Его высокая анатомическая техника, несомненные преподавательские способности и появившиеся в печати первые научные труды обратили на себя внимание руководителей медицинского факультета Киевского университета, куда он был приглашен на кафедру анатомии. В то же время был объявлен конкурс на должность заведующего кафедрой физиологической анатомии в Казанском университете. Петр Францевич остановил свой выбор на Казани и направил туда необходимые документы.
В Казань Лесгафт приехал в 1868 г., уже получив известность одного из лучших ученых-медиков России. Поэтому сообщение о том, что лекции по физиологической и хирургической анатомии будет читать этот талантливый профессор, мгновенно облетело весь университет. 11 сентября 1868 г. девятью голосами против одного Ученый совет Казанского университета избрал П.Ф. Лесгафта экстраординарным профессором. Но он получал жалование ординарного профессора. То есть руководство Казанского университета с самого начала выражало Петру Францевичу большое почтение, справедливо оценивая его познания в анатомии.
И Лесгафт не ударил в грязь лицом. На его первую лекцию собрались не только медики, но и студенты других факультетов. И она не разочаровала слушателей, окончилась бурными аплодисментами. Это лекция-то по анатомии! Те, кто слышал лекции Лесгафта, так вспоминают о них: «Честный и открытый деятель, никогда не сходивший с прямого пути, горячий поборник академической свободы, незаменимый профессор-руководитель и учитель жизни, он навсегда останется светлым примером честного служения науке и обществу, которым он был беззаветно предан… Его живые и увлекательные лекции, его образная речь с беспрестанными отступлениями в сторону вопросов практической жизни собирали всегда огромную аудиторию, привлекая даже лиц чуждых специальностей, и создали ему горячих приверженцев его доктрины…»
На его лекциях аудитории были всегда полны, и Лесгафт занимал студентов целыми днями, работая не только в положенные часы, но и много сверх этого. Он ценил у студентов свободу суждений, призывал их к самовоспитанию, самостоятельности. Со свойственной ему прямотой Петр Францевич не раз повторял, что каждый человек должен быть самим собой, что нельзя допускать, чтобы его постоянно водили за руку, необходимо самостоятельно добиваться знаний. Не случайно в одной из своих статей он писал: «Смысл жизни – труд, работа не для себя, а для других; только эта работа человека, совершаясь целыми поколениями, ведет к бесконечному совершенствованию человеческой личности».
Три года, проведенных Петром Францевичем в Казанском университете, оставили заметный след. «Один из самых ярких анатомов, каких производил свет», – так написала о нем в декабре 1870 г. казанская газета «Неделя». Он быстро завоевал симпатии студентов и передовой профессуры. Но правила поведения стесняли Лесгафта, мешая ему работать еще плодотворнее, поэтому он просто перешагивал через них. Так, в 1870 г. он совершил неординарный поступок – добился официального прикрепления к кафедре ученицы повивального класса Евгении Мужсковой. Так, впервые в России женщина надела прозекторский фартук и встала рядом с мужчинами.
Кроме этого, Лесгафт был одним из учредителей Общества естествоиспытателей при Казанском университете. Стал пополняться интересными экспонатами университетский антропологический музей, идея создания которого также принадлежала Петру Францевичу.
«Дело» Лесгафта
Попечитель Казанского учебного округа П.Д. Шестаков писал:
«Что студенты любят Лесгафта, – это совершенно понятно: он читает живо, одушевленно, он с утра до поздней ночи работает со студентами в анатомическом театре и приносит им громадную пользу, отдавая все свое время любимой науке и студентам. Как им не любить его? Читаемые им теперь публичные лекции сделали его любимцем публики, которую очаровывает его живая, одушевленная речь, его любовь к своему предмету, высказывающаяся во всяком его слове, во всяком движении…»
Уж если так характеризует Лесгафта его враг – на страницах собственного дневника он хочет выглядеть объективным, – то что уж говорить о действительном отношении студенчества к любимому профессору! Знаменитая революционерка Вера Фигнер, которой посчастливилось слушать лекции Лесгафта в Казани, писала о нем восхищенно:
«Удивительно было обаяние личности Петра Францевича… Глубокая почтительность со стороны студентов окружала его… Это была центральная фигура для первокурсников, гроза и вместе любимец… Независимый по характеру, страстно любящий свою науку и ревнивый к занятиям студенчества… Человек чувствовался в нем при первом же соприкосновении, и чудное слияние хорошей личности с прекрасным преподавателем создавали очарование, делавшее его образцом, идеалом для поколений, имевших счастье начинать свои студенческие годы под его руководством».
На склоне лет, подведя итоги своей бурной и богатой событиями жизни, Вера Фигнер проникновенно говорит о роли, которую сыграл в жизни казанского студенчества Лесгафт:
«Для всякого начинающего учиться и начинающего жить величайшим счастьем является встреча с превосходным образцом человечества. Это счастье, потому что это один из могущественных благоприятных факторов, определяющих все будущее человека. И на пороге университета, на этом пороге жизни учащаяся молодежь находила это счастье, встречала этот образец. Я испытала это на себе, но я не была ведь исключением: кругом вся атмосфера была пропитана тем влиянием, тем же отношением, и впоследствии множество того же рода признаний вырывалось у других его учеников».
Вокруг Лесгафта сплотились не только демократически настроенные студенты, но и передовые профессора. В обстановке, когда автономия университетов стала фикцией, когда попечитель превратился во всесильного «управителя» университета, когда с каждым годом усиливалась слежка за студентами, Петр Францевич вступает на путь борьбы. Ведь для него наука и политика были неразделимы.
Дорога борьбы была трудной. Но Лесгафт твердо идет по своему пути. Он выступает, например, последовательнейшим сторонником женского высшего образования, допущения женщин в университеты – крамольнейшая для России тех лет мысль! Несмотря на высочайшее повеление, изданное в январе 1871 г., о «недопущении лиц женского пола к слушанию лекций совместно со студентами», профессор-демократ широко раскрывает двери аудитории, в которой он занимался, для всех желающих. Количество талантливых девушек, увлекающихся медициной, постоянно растет, причем Лесгафт уделяет им особое внимание, дополнительно занимается с ними. Одной из его слушательниц и была Вера Фигнер. Столь бурная деятельность обещала, что Казань станет для Лесгафта долговременным пристанищем. Однако судьба распорядилась иначе.
Поворотным моментом в жизни Петра Францевича Лесгафта стала его публикация в газете «Санкт-Петербургские ведомости» в январе 1871 г. В ней резко критиковались университетские порядки. Критика началась на уже подготовленной почве неприязни к попечителю П.Д. Шестакову. В статье писалось, что попечитель «постоянно домогается превратить университет в покорную гимназию или скорее в канцелярию послушных чиновников». Толчком же послужили экзамены, которые вместо профессора Лесгафта принял профессор патологической анатомии А.К. Петров.
При разборе дела в совете университета выяснилось, что экзамены были проведены с нарушением требований, без препарирования трупа. Возмущенный этим обстоятельством, Петр Францевич и написал письмо в газету. Так был вынесен сор из университетской избы на двор всей России.
Статья не была подписана, университет не был назван, но в ней назывались факты, по которым нельзя было не узнать Казанский университет. Статью перепечатали во многих газетах – и русских, и иностранных. Скандал вышел всероссийский!
Впервые было публично рассказано о внутренней жизни Казанского университета – причем со знанием дела, с конкретными фактами. Попечитель Шестаков узнал себя, но стремясь оправдаться, назвал статью «грязным пасквилем», под которым автор побоялся поставить свое имя. Но смелый профессор печатает еще одну статью – уже не анонимно, а за своей подписью. Она открывалась словами страстного протеста:
«Каждое произвольное действие очень грустно, но еще грустнее и прискорбнее, если от произвола и беззаконных действий нет защиты, если отказываются не только разбирать, но и слушать о том, что делается; остается одно – прибегнуть к гласности».
Однако своей публикацией Лесгафт пошел против не только университетских порядков, но и всего правящего режима. Поэтому реакция последовала незамедлительно. Министр просвещения 14 октября 1871 г. докладывает о «деле Лесгафта» лично Александру II.
Появляется на свет царская резолюция: «Профессора Казанского университета Лесгафта уволить от службы без прошения с тем, чтобы впредь не определять его ни на какую должность по учебной части».
Профессор Лесгафт был немедленно уволен из университета без права заниматься педагогической деятельностью. У него отобрали паспорт и выдали справку – «волчий билет», подтверждавшую, что он – именно тот Лесгафт, который был уволен из Казанского университета без права заниматься педагогической деятельностью. Увольнение Лесгафта вызвало широкий общественный резонанс.
В знак солидарности из Казанского университета ушли 7 молодых ученых: профессор геологии Н.А. Головкинский, профессор гистологии А.Е. Голубев, профессор физиологической химии А.Я. Данилевский, профессор частной патологии и терапии П.И. Левитский, профессор химии В.В. Марковников, профессор чистой математики В.Г. Имшенецкий, профессор судебной медицины А.И. Якобий. Таким образом, университет потерял не только талантливого анатома, но вместе с ним и много других ученых, не уступавших в профессионализме Лесгафту.
Они ушли, основав свои научные школы в других университетах, прославив их своими могучими открытиями. Они унесли с собой частичку славы Казанского университета.
Петр Францевич Лесгафт 24 октября 1871 г., оставив жену и сына в Казани, выехал в Петербург. С «волчьим билетом» его никто не брал на работу. В конце концов выручил старый учитель В.Л. Грубер. Единственная работа, которую мог предложить ему профессор Груббер, – в частном порядке изготавливать анатомические препараты для ветеринарного отделения, что давало весьма скудные средства к существованию.
Но возможность заниматься наукой у Лесгафта никто не мог отнять. Он подготовил большую статью «Задача антропологии и метод ее изучения», отличающуюся новизной и оригинальностью взглядов автора на новую отрасль знаний. Лесгафт стал основателем и блестящим представителем «функциональной анатомии». Зимой 1871-1872 гг. он делал еще первые шаги на этом новом пути, в будущем прославившем его имя.
Остро переживая вынужденный отрыв от научно-практической и преподавательской работы, Петр Францевич с неофициального разрешения петербургского градоначальника П.А. Грессера открыл у себя на квартире бесплатное чтение лекций по анатомии – знаменитые «курсы Лесгафта», которые на протяжении более 30 лет привлекали сотни молодых умов и стали прообразом будущих институтов физкультуры. Неопределенность положения «профессора без кафедры» заставляла его не раз обращаться с прошением в Медицинский департамент для принятия его на службу.
Наконец, 27 апреля 1872 г. он был определен сверхштатным младшим чиновником при Медицинском департаменте и летом того же года направлен на борьбу с холерой, вначале в Киевскую, а затем в Могилевскую губернию. В это же время Лесгафт начинает работу над теорией и практикой физического образования.
Создание научных основ педагогической и лечебной гимнастики приходится на тот период его жизни, когда он поступил на работу в частное врачебное гимнастическое учреждение опытного кинезиотерапевта, доктора А.Г. Берглинда. Здесь Петр Францевич вел врачебные наблюдения за постановкой и проведением занятий по лечебной гимнастике. Его работами заинтересовались в Главном управлении военно-учебных заведений, и П.Ф. Лесгафт был приглашен туда на работу консультантом по вопросам правильной постановки физической подготовки в военно-учебных заведениях и армии.
В то время физическое воспитание в гимназиях сводилось к отдельным бессистемным гимнастическим упражнениям под надзором лиц, далеких от знания человеческого организма. К этому времени относится начало работы П.Ф. Лесгафта над теорией и практикой физического образования. Пожалуй, впервые он серьезно заинтересовался этими вопросами в 1872 г., когда поступил врачом-консультантом в частное врачебно-гимнастическое заведение доктора А.Г. Берглинда. Заведение это было одним из немногих, где на гимнастику смотрели как на отрасль врачебной науки и для правильного ее проведения считали необходимым знание анатомии и физиологии человека. Лесгафт был знаком с двухтомным трудом Берглинда «Врачебная гимнастика по системе шведского гимназиарха Линга» – первый солидной работой такого плана, изданной в России в 1860 г.
Надо полагать, что Петра Францевича привлекало стремление автора поставить преподавание гимнастики на научную основу, фундамент которой должны составлять анатомия и физиология. Увлеченный открывшейся возможностью использовать скрытые резервы гимнастики, сделать ее максимально полезной, особенно для детского и юношеского организма, профессор Лесгафт обратился в Главное управление военно-учебных заведений и предложил свои услуги. Его предложение было принято, и с декабря 1847 г. он приступил к занятиям гимнастикой с воспитанниками 2-й Петербургской военной гимназии. Убедившись в большом педагогическом мастерстве, с которым Лесгафт проводил занятия, в его увлеченности и энергии, директор гимназии предложил ему официально перейти из Медицинского департамента на постоянную службу при Главном управлении военно-учебных заведений.
15 марта 1875 г. Медицинский департамент дал согласие на переход Лесгафта в качестве чиновника по особым поручениям. Первое такое «особое поручение» было уже согласовано с ним заранее и состояло в том, что в течение 1875-1876 гг. с конца марта до конца октября П.Ф. Лесгафт ежегодно командировался за границу «для подробного ознакомления с педагогической гимнастикой и с учреждениями для специального приготовления учителей этого искусства».
В остальные месяцы Петр Францевич продолжал свои специальные занятия с отдельными группами воспитанников 2-й Петербургской военной гимназии по немецкой и шведской системам, а также по системе, предложенной им самим.
Гимнастика – это полезно
В это время в России была введена приват-доцентура, позволяющая желающим проявить свои научные познания и преподавательские способности и впоследствии иметь возможность занять штатное место профессора. Воспользовавшись этим обстоятельством и освободившись наконец от запрета преподавать, Лесгафт обратился к попечителю Петербургского учебного округа с просьбой разрешить ему читать лекции по анатомии в качестве приват-доцента. Прошение было удовлетворено, и 24 сентября 1886 г. Петр Францевич занял место за университетской кафедрой.
Начался новый этап его преподавательской деятельности – десять лет работы в прославленном столичном университете на физико-математическом факультете, в состав которого входила и кафедра зоологии, анатомии и физиологии. По достоинству оценив значение открытия В. Рентгена, он одним из первых стал использовать новый метод – рентгенологическое исследование для изучения внутренних органов и суставов. Лесгафт был одним из основоположников лечебной гимнастики в нашей стране.
Многие приемы, применявшиеся им для коррекции врожденных и приобретенных дефектов развития костно-мышечной системы у детей, успешно используются и в настоящее время. Вместе с Ф.Ф. Эрисманом и А.П. Доброславиным он разработал основы школьной гигиены и участвовал в практическом внедрении их в некоторые учебные заведения Петербурга.
Он принимал участие в создании кабинета гигиены, ставшего первым в России гигиеническим музеем. Написанная П.Ф. Лесгафтом в 1870 году «Инструкция для измерения живого человека» была первым отечественным руководством по врачебному контролю, практическое обучение которому он проводил на открытых им учебно-гимнастических курсах. Созданная им Биологическая лаборатория явилась одним из первых в России научно-исследовательских институтов, в котором в советское время работали такие крупные ученые-академики, как Л.А. Орбели, А.А. Борисяк, В.Н. Любименко, В.А. Омелянский и др.
Труды Петра Францевича сыграли важную роль в развитии научных основ прогрессивной педагогики. Велики заслуги профессора Лесгафта в деле женского медицинского образования, страстным защитником которого он был всю жизнь, а также в деле развития физической культуры в нашей стране. После революции 1917 г. на базе созданных и руководимых им курсов воспитательниц и руководительниц физического образования был открыт Государственный институт физического образования, ныне Государственный институт физической культуры им. П.Ф. Лесгафта. В 1959 г. на территории института был сооружен памятник П.Ф. Лесгафту.
Осенью 1909 г. Петр Францевич Лесгафт простудился и тяжело заболел. Болезнь дала осложнения на почки, и врачи настойчиво рекомендовали ему сухой жаркий климат и санаторное лечение. В Гелуани находился санаторий, которым руководили русские врачи. Туда и решили отвезти Лесгафта.
К сожалению, болезнь зашла слишком далеко, и 28 ноября 1909 г. Петра Францевича не стало. Хоронили его в Петербурге при огромном стечении народа. Вот таким энергичным, пытливым и неуёмным был Петр Францевич Лесгафт – человек, чьим именем названа скромная и тихая улица Казани.
Ольга Шмонина
Производственная практика 2010 года
Источники информации:
Братья Исаковы. Летопись Казанского Государственного университета. История в фактах, подтвержденных документами (в двух томах). – Казань – Лондон, 2004.
История Казанского университета. Науч. ред. М.Х. Салахов. Руководитель авторского коллектива, главный редактор И.П. Ермолаев. – Казань, Изд–во Казанск. ун-та, 2004.
Казань орденоносная. Сборник. Составители А.В. Гарзавина и М.С. Глухов. – Казань, Татарское книжное издательство, 1987.
Публикация на сайте www.tonnel.ru
«Надо поставить дело так, чтобы каждый человек смолоду заботился о своем физическом совершенствовании, обладал знаниями в области гигиены и медицинской помощи, вел здоровый образ жизни» — таков один из параграфов новой Программы нашей Коммунистической партии.
О некоторых оздоровительных мерах и пойдет сегодня речь.
Движение — жизнь!
Давайте вначале обратимся к классическому наследию Петра Францевича Лесгафта (1837—1909) — замечательного русского педагога-демо-крата, анатома, врача, гигиениста, основоположника научной системы физического воспитания. «Выдающийся ученый и страстный учитель» — так назвал Лесгафта патриарх физиологов И. П. Павлов.
Видный общественный деятель, неоднократно подвергавшийся преследованиям царского самодержа вия Лесгафт близок нам прежде всего тем, что вся его многогранная деятельность была направлена на оздоровление народа. Более ста лет назад ученый подчеркивал, что правильное физическое воспитание требует глубокого знания анатомии, физиологии и гигиены. Физическое и умственное развитие должны идти в ногу, параллельно, ибо это основа гармоничного развития личности. В те далекие годы Лесгафт предлагал учредить специальное учебное заведение — Центральный гимнастический институт, проект которого он детально разработал. Но замысел ученого осуществился много лет спустя, уже в советское время. На основе созданных им курсов воспитателей физического образования был открыт в Ленинграде институт физического образования, ныне Государственный институт физической культуры им. П. Ф. Лесгафта.
Лесгафт участвовал в создании гимназии, где наряду с общеобразовательными предметами впервые были введены обязательные уроки физических упражнений и игр. Им ежедневно отводилось около полутора часов.
Важно, говорил ученый, не только показать учащемуся какое-либо движение, чтобы он его повторил, но и детально объяснить, как это движение делать и к чему оно приводит. Научить умению анализировать — одна из основ педагогического метода Лесгафта. Руки, ноги и голова (мысль — главное!) должны участвовать в выполнении физических упражнений.
Выдающийся советский физиолог Л. А. Орбели назвал методику П. Ф. Лесгафта в области физического воспитания «очеловеченной гимнастикой», требующей не слепого наращивания мускульной силы, а разумного, всестороннего развития всего человеческого организма. Кстати сказать, Лесгафт считается одним из основоположников лечебной физкультуры в нашей стране. В качестве терапии он широко применял различные спортивные игры. Написанная ученым еще в 1870 г. «Инструкция для измерения живого человека» — это первое отечественное руководство по врачебному контролю при занятиях физическими упражнениями. Лесгафт участвовал в создании первого в России кабинета гигиены.
Вот некоторые высказывания выдающегося ученого.
«Движение! Движение в области мысли, действий, переживаний. Движение — жизнь, покой — смерть».
«При помощи игр и упражнений детям легче привить общественные начала, приучить их к активности, самостоятельности и сознательности, желанию действовать в условиях сотрудничества и интересах коллектива».
«Обратите внимание на гибкость. И подумайте, правильно ли делают те педагоги, которые заставляют ребенка стоять столбом или сидеть неподвижно. Ведь он не может фиксировать тело с помощью своего, еще не окостеневшего, как у взрослых, позвоночника и вынужден держать его мышцами. А мышцы быстро утомляются, особенно если ребенку не удается переключить одну их группу на другую. Надо помнить анатомию детей школьного возраста, знать детский организм и не допускать вредных воздействий».
«Метод обучения физическим упражнениям должен быть такой же, как и при умственном образовании. А поэтому начинать нужно с «азбуки физических упражнений», т. е. с отдельных элементов движений, объяснения должны быть простыми, ясными и точными».
«Любовь к труду нужно воспитывать физическими упражнениями, во время которых развиваются все группы мышц».
«Молодые люди должны побуждаться к деятельности не личной выгодой, а искренним желанием совершенствоваться».
«Кто спорит — выходи вон из игры и жди, пока она не кончится. Мы должны воспользоваться играми, чтобы научить детей владеть собой, научить их сдерживать свои расходившиеся чувствования и приучать таким образом подчинять свои действия сознанию, соблюдать закон игры, быть правдивыми и справедливыми, понимать права личности другого человека».
«Не понижать самодеятельности детей!»
«Руководить физическим образованием — дело очень трудное. Руководитель должен быть хорошо образованным человеком, только тогда он сможет стать настоящим воспитателем».
«Приучаясь владеть и управлять своим двигательным аппаратом, человек приучается вместе с тем владеть и управлять своими чувствами и подчинять их воле. Правильное умственное и физическое образование содействует развитию нравственного характера — воспитанию волевого, стойкого бойца за идеи служения народу».
«Великие силы дремлют в каждом человеке, но они, как нежный росток, могут не подняться, будучи смяты, забиты,исковерканы вначале».
«Школа должна развить в ребенке не только силы, но главным образом уменье целесообразно применять их».
«И к чему этот жир! Совсем ни к чему!.. Вот мне тот сюртук впору, что я тридцать лет назад сшил… Жир — это нехорошо, это лишнее, ненужная тяжесть».
«Прогулки очень выгодны как в отношении физического развития ребенка, так и в нравственном отношении».
«Обратите внимание на походку этого человека, какой хвост тянется за каждым его следом. Не поднимает ног. Это неряшливая походка. Видимо, он и в жизни неряшлив».
«Кто бездельничает, лежит на боку, тот слабеет физически, нравственно и умственно, тот разрушается. Кто трудится, тот приобретает силу, здоровье, выносливость, бодрость и ясность духа».
В неограниченных дозах
Среди писем, поступающих в редакцию, есть и такое.
«Я занимаюсь баскетболом, — пишет московский школьник Ю. Пикалкин. — Тренируемся в зале — и зимой, и летом. Но я гораздо лучше себя чувствую после лыжной прогулки или купания в реке летом, чем после занятий баскетболом в зале. Иногда даже болит голова. Может быть, переключиться на какой-нибудь другой, более полезный для здоровья вид спорта?»
Баскетбол, как и другие спортивные игры, не только увлекателен, эмоционален, но весьма полезен для всестороннего физического развития. Это бег и прыжки. Это броски, для которых необходим незаурядный глазомер. Это быстрота, сила, выносливость. Это смекалка, умение ориентироваться. Это тренировка мышечной, сердечно-сосудистой и дыхательной систем. Доказано, что баскетбол способствует увеличению ростовых данных, ибо при этой игре необходимо вытягивать тело, устремляться вверх.
Но, увы, зачастую у нас забывают регулярно проветривать залы. Воздух загрязняется. Согласно исследованиям гигиенистов, воздух, который мы выдыхаем, содержит в 100 раз больше кислоты и парообразной влаги, чем вдыхаемый. Еще основатель терапевтической школы в России М. Я. Мудрое писал: «Движение тогда здорово, когда на свежем воздухе». А вот слова великого русского медика Н. И. Пирогова: «Свежий воздух и движения тела составляют наилучшие условия жизни».
Конечно же, в зале, где спертый воздух, быстро утомляешься. Не мудрено, что после таких занятий может заболеть голова. И, разумеется, польза от тренировок в таких столь не подходящих гигиенических условиях весьма сомнительна.
Да и вообще, не слишком ли мы стремимся тренироваться и проводить турниры в закрытых помещениях? Причем такая неоправданная тягд наблюдается даже летом. Игры на свежем воздухе — вот что делает спорт по-настоящему оздоровительным.
Как не вспомнить мудрые слова из романа Петра Павленко «Счастье»: «Нужно насквозь продуть себя свежим воздухом, омыть им каждую клетку… Завтракать на открытом воздухе. Спать на открытом воздухе… Итак, начните принимать воздух в самых неограниченных дозах. Научитесь дышать. Привыкайте относиться к воздуху, как к пище… Ощущайте его на вкус и запах, наслаждайтесь им…»
Окна и форточки надо открывать не только для того, чтобы избавиться от спертого воздуха. Надо открыть путь солнечным, а точнее, ультрафиолетовым лучам. Без них, как установили ученые, человек хиреет. Ультрафиолетовые лучи очищают воздух, уничтожают болезнетворные бактерии.
Знаете ли вы…
…что по статистике Всемирной организации здравоохранения, если курят родители, школьный учитель, тренер, то вероятность того, что дети начнут курить равна 79—85 процентам.
Что среди курящих школьников до 30 процентов неуспевающих. Табачные яды пагубно влияют на мозг. Курение вредит спортсменам, потому что снижает не только их физические возможности, но и интеллектуальные.
А ведь современный спорт — это сложнейшая техника, хитроумная тактика и глубоко осмысленный учебно-тренировочный процесс.
Что каждая выкуренная сигарета разрушает в организме 2,5 миллиграма витамина С, ровно столько, сколько его содержится в одном апельсине.
И хорошее настроение
Гёте был не только великим писателем, но и выдающимся ученым (кстати сказать, он был избран в 1826 г. иностранным почетным членом Петербургской академии наук). И поныне большой интерес вызывает его книга «Учение о цвете». В этой книге — одна из первых попыток проанализировать, какие эмоции рождает тот или иной цвет. Например, Гёте считал, что желтый цвет вызывает оптимистическое, радостное настроение, синий — ощущение холода, сиреневый — грусть.
Современные ученые, в том числе и наши, советские, многие годы занимаются изучением воздействия цвета на настроение человека, его здоровье. Путем многочисленных экспериментов установлено, что наиболее благоприятно действуют на человека зеленые, желто-зеленые и зелено-голубые цвета. Поэтому так полезны занятия физической культурой, различными спортивными играми на свежем воздухе, в лесу. Не только легче дышится (деревья очищают воздух), но и лучше смотрится. Естественные тона — голубое небо, зелень деревьев — рождают светлое настроение, действуют оздоровляюще.
Медики стали использовать цвет как средство терапии. Так, при воздействии на человека зеленым цветом у него снижается глазное давление. Зеленый цвет способствует нормальному наполнению сосудов. В одной из московских школ благодаря окраске помещений классов в светлозеленоватые тона значительно уменьшились случаи близорукости. Как установили психологи, дети стали более уравновешенными.
Первый нарком здравоохранения и организатор физкультуры и спорта у нас в стране Н. А. Семашко писал, что физические упражнения должны сочетаться с широким кругом гигиенических мероприятий.с использованием естественных, природных факторов. Так, эстетика спортивных залов должна в полной мере учитывать психологическое, оздоровительное значение цвета. Мир спорта — это мир радости, вдохновения, оптимизма.
Доказано, что светлый зал кажется просторнее, чем такой же по размерам, но выкрашенный в темные тона. А вот желтый цвет на многих воздействует отрицательно. Было установлено, что когда кабины самолетов были окрашены в желтый цвет, то даже опытные летчики чувствовали себя во время полета хуже. У них наблюдались головокружение и тошнота.
Вдох глубокий…
Вы идете с работы домой. Одолевают утомление, вялость, побаливает голова. Хотите быстро прийти в себя? 5—6 шагов — глубокий вдох. 3—4 шага — задержите дыхание. 4—5 шагов — полный выдох. Затем снова задержка дыхания. Но продолжительность вдоха на этот раз несколько большая (примерно на 10—12 шагов). И выдох более растянутый по времени, вернее по количеству шагов, чем вначале.
Простое упражнение. Но тот, кто его делает, убедился, как быстро улучшается самочувствие. А все потому, что благодаря дыхательной гимнастике в клетки мозга более активно поступает кислород. Омывается кислородом весь организм. Благодаря возможно полному вдоху и выдоху из легких удаляется застоявшийся воздух.
Дыхательные упражнения — одна из важных основ оздоровления. Если в спокойном состоянии человек делает 12—16 вдохов-выдохов в минуту, то в ходе физических упражнений — до 30—40 и более. Так благодаря различным физическим упражнениям и таким динамичным из них, как различные спортивные игры, увеличивается жизненная емкость легких. Если обычно человек вдыхает в среднем 500 куб. см воздуха, то спортсмен до 6000—7000. Значит, больше кислорода поступает в легкие и соответственно большее количество углекислого газа выводится. Активное дыхание улучшает кровообращение, обмен веществ, способствует общему оздоровлению.
Специалисты в области физиологии спорта советуют во время тренировки или игры делать несколько особо глубоких вдохов и выдохов. Акцент —на выдохе! Когда волейболист атакует, он при подходе к сетке должен сделать вдох, а когда непосредственно бьет по мячу, — выдох. Так же и при блокировании: во время прыжка — вдох, а при постановке рук над сеткой — выдох.
А каковы особенности дыхания у баскетболиста, ведущего мяч? Один-три шага — вдох, один-три шага — выдох. При бросках в кольцо: один-два шага и прыжок — вдох, бросок — выдох.
У нетренированных, слабо физически развитых людей разница в окружности грудной клетки между полным вдохом и полным выдохом составляет 4—5 см. У тех, кто регулярно занимается физической культурой и спортом, этот показатель гораздо выше — в среднем 8—10 см.
Журнал «Спортивные игры», №4, 1986
Написанная П.Ф. Лесгафтом в 1870 году «Инструкция для измерения живого человека» была первым отечественным руководством по врачебному контролю, практическое обучение которому он проводил на открытых им учебно-гимнастических курсах. Созданная им Биологическая лаборатория явилась одним из первых в России научно- исследовательских институтов, в котором в советское время работали такие крупные ученые-академики, как Л.А. Орбели, А.А. Борисяк, В.Н. Любименко, В.А. Омелянский и др.
Труды Петра Францевича сыграли важную роль в развитии научных основ прогрессивной педагогики. «Руководство по физическому образованию детей школьного возраста» было первой фундаментальной работой, в которой физическое воспитание и образование строятся на научных основах с учетом анатомо-физиологических и психологических особенностей учащихся.
Велики заслуги профессора Лесгафта в деле женского медицинского образования, страстным защитником которого он был всю жизнь.
Неоценима роль Петра Францевича в Деле развития физической культуры в нашей стране. После революции 1917 года на базе созданных и руководимых им курсов воспитательниц и руководительниц физического образования был открыт Государственный институт физического образования, ныне Государственный институт физической культуры им. П.Ф. Лесгафта. В 1959 году на территории института был сооружен памятник П.Ф. Лесгафту.
Осенью 1909 года Петр Францевич Лесгафт простудился и тяжело заболел. Болезнь дала осложнения на почки, и врачи настойчиво рекомендовали ему сухой жаркий климат и санаторное лечение. В Гелуани находился санаторий, которым руководили русские врачи. Туда и решили отвезти П.Ф. Лесгафта. К сожалению, болезнь зашла слишком далеко. 28 ноября 1909 года Петра Францевича не стало. Хоронили его в Петербурге при огромном стечении народа.
Крафт-Эбинг (1840–1902)
Выдающийся психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг — автор трехтомного «Учебника по психиатрии», директор Фельдхофского приюта для умалишенных, родился 14 августа 1840 года в немецком городе Мангейме в семье видного гражданского служащего. Его мать происходила из семьи признанных юристов и интеллектуалов.
Рихард поступил на медицинский факультет Гейдельбергского университета, основанный Рупрехтом Пфальцским в 1386 году и возобновленный Карлом-Фридрихом Баденским в 1803 году. За ним переехали и его родители. В Гейдельберге он слушал лекции старейшего немецкого психиатра Фридрейха (1796–1862), который в то время заведовал университетской клиникой. Специализация его окончательно определилась, когда его направили в Цюрих на поправку после тифа. Он прослушал в Цюрихском университете лекции основоположника психиатрии Гризингера. Здесь же он познакомился с всемирно известным Вильгельмом Эрбом, автором «Учебника электротерапии».
В Гейдельберге опеку над ним осуществлял его дед по материнской линии, известный в Германии юрист. Его называли «защитник проклятых», потому что он выступал в защиту прав обвиняемых в аморальных преступлениях, в частности, связанных с половыми извращениями. В области судебной медицины учителем барона Крафт-Эбинга был близкий родственник, знаменитый в свое время Миттермайер.
Ученую степень Крафт-Эбинг получил в 1863 году. Темой своей докторской диссертации он выбрал бред. После защиты Крафт-Эбинг отправился в турне, с целью завершить свое блестящее медицинское образование. Сначала — Венский университет, где его учителями были Шкода, Опольцер и Рокитанский, затем была Прага, потом Берлин, и, наконец, в 1864 году он занимает место ассистента в доме умалишенных Илленау. Это большое психиатрическое заведение, открытое в 1842 году в Гондене, которым руководил страсбургский нейрогистолог, профессор Христиан Роллер (1802–1878), описавший в 1871 году ядро добавочного нерва. Илленау был главным поставщиком германских психиатров в течение 30 лет. Здесь в разное время работали Фишер, Гассе, Гудден, Кирн и Шюле, последний возглавил Илленау после смерти Роллера.
Франко-германская война потребовала знаний Крафт-Эбинга на поле брани, где он трудился бок о бок с Бильротом, с которым познакомился в Цюрихе, и Вирховым. После заключения мира он занимался частной практикой и лечил раненых в Баден- Бадене. В это время он собирался занять место профессора в Лейпцигском университете, но пока решался вопрос, его неожиданно пригласили в Страсбургский университет, где он читал лекции с мая 1872 года.
Вся его Страсбургcкая клиника состояла из двух мужских и двух женских коек да крохотной коморки для буйных больных. В этой тесноте развернуться его таланту было трудно, и он стал искать случай переменить клинику и уже через год (1873 г.) принял приглашение из университета Граца (Австрия), где в его распоряжение была передана большая университетская клиника, открытая в 1870 году Чермаком. Надо сказать, что занимаемая им кафедра психиатрии Граца считалась в Австрии лучшей после Венского университета; это всего на одну ступеньку ниже высшего положения в психиатрии. Одновременно с этим высоким назначением он становится директором областного заведения для помешанных «Фельдхоф».
За годы работы в этом заведении появились трехтомный «Учебник психиатрии», переведенный на многие языки, и с одноименным названием совместная с Крепелиным работа, которая рассматривалась как исчерпывающая по проблемам клинической психиатрии, типологии поведения человекам мотиваций, что отличало эту работу от психиатрии Мейнерта, полностью основанной на анатомии мозга. Крафт-Эбинг проявлял бесконечное терпение в обращении с обитателями «Фельдхофа». Его неизменная доброта помогла многим больным, особенно со сравнительно небольшими отклонениями.
В 1886 году он становится ординарным профессором психиатрии и неврологии. Крафт- Эбинг быстро завоевал доверие, и к нему потянулось множество больных. Со временем, получив большую практику, Крафт-Эбинг стал известным врачом. Это обстоятельство побудило его открыть частную лечебницу для нервных и душевнобольных близ Граца, Штейермаркский приют для умалишенных.
За выдающиеся заслуги в развитии психиатрии медицинский факультет Венского университета в 1889 году предложил экстраординарному профессору университета Граца Рихарду фон Крафт-Эбингу занять место скончавшегося Лейдесдорфа, руководителя первой психиатрической клиники.
М. Лейдесдорф — профессор психиатрии Венского университета, учитель Мейнерта, родился в 1818 году в Вене, где его отец был одним из самых выдающихся музыкантов. Первоначальное образование получил в Вене, затем продолжил его во Флоренции, Париже и Бонне.
Во время слушания лекций в Боннском университете, благодаря профессору Л. Якоби, обратился к психиатрии. В 1845 году переехал в Россию, где хотел обосноваться, открыв в Петербурге частную лечебницу для душевнобольных. Вследствие восточной войны в 1856 году покинул Россию и, возвратившись в Вену, стал приват-доцентом. Далее в его карьере произошли изменения: в 1866 году он стал экстраординарным профессором, а в 1875 году получил клиническое отделение при Венском земском психиатрическом заведении. Совместно с Оберштейнером (старшим) в 1860 году открыл частное заведение для душевнобольных в Обердеблинге, около Вены.
Лейдесдорф еле двигался из-за своей подагры, носил парик и умел проницательно диагностировать душевные заболевания. Его дочь была замужем за молодым Генрихом Оберштейнером, бывшим учеником Брюкке. В 1888 году Лейдесдорф перенес сердечный приступ во время лекции и попросил своего молодого ассистента Вагнер-Яурета дочитать курс за него. Министерство образования назначило Вагнер-Яурета лектором на один семестр. Наследующий год Лейдесдорф вышел в отставку. 9 октября 1889 года старость и болезни свели в могилу замечательного доктора.
Летом 1889 года, когда Лейдесдорф подал в отставку, медицинский факультет университета предложил экстраординарному профессору университета Граца Крафт- Эбингу занять место Лейдесдорфа, то есть возглавить одну из двух психиатрических клиник Венского университета.
Следует здесь остановиться и сказать, что после ухода Крафт-Эбинга с поста заведующего кафедрой психиатрии медицинского факультета университета австрийского города Граца в 1889 году на это место пригласили Юлиуса фон Вагнер Яурегга. Красивый блондин Вагнер Яурегг был сокурсником и другом студенческих лет Фрейда. Это была довольно заметная фигура на психиатрическом небосклоне.
С 1893 по 1928 год Вагнер Яурегг руководил кафедрой психиатрии Венского университета. Его опыты лечения эндемического кретинизма препаратами щитовидной железы уже в конце девяностых годов создали ему почетную известность, которая превратилась в широкую славу благодаря его открытию раздражающей терапии на примере лечения малярией прогрессирующего сифилитического паралича. За эту работу он стал в 1927 году лауреатом единственной Нобелевской премии по психиатрии.
Юлиус родился в 1857 году в Вельсе (Верхней Австрии), в семье гражданского служащего. Будучи католиком, он сохранял то, что австрийцы называли «народным» обликом: глаза цвета голубой волны, овальное гладковыбритое лицо с белокурыми усами и густой щеткой на голове светло-песочного цвета волос, коротко остриженных на военный манер; подбородок такой же решительный, как и лоб; мощные руки и торс дровосека, в одежду которого он облачался, когда уходил в горы. Он никогда не прибегал к своей силе, чтобы запугать других; его сила всегда была реально ощутимой.
Он никогда не хотел стать психиатром, чувствуя, что не пригоден к этому. Однако кто-то там наверху решил за него. После окончания в 1880 году Венского университета он занимался терапией внутренних болезней и фармакологией, в 1883–1889 годах был врачом, ассистентом, затем приват-доцентом Городской венской клиники нервных и психических болезней у профессора Мейнерта, затем изучал физиологию у профессора Брюкке. После чего состоял ассистентом первой психиатрической клиники профессора М. Лейдесдорфа, находившейся в приюте для умалишенных Нижней Австрии. Скончался сей замечательный ученый в 1940 году. В 1953 году Австрия выпустила банкноты в 500 шиллингов с портретом Юлиуса Вагнера Яурегга.
В 1892 году Рихард фон Крафт-Эбинг был приглашен в Вену, где получил кафедру психиатрии, освободившуюся после смерти Мейнерта. Крафт-Эбинг после Мейнерта считался наиболее опытным и известным психиатром в немецкоговорящем мире. Он запустил в оборот термин «навязчивые идеи», первым применил термины «мазохизм» и «садизм»; термин «эксгибиционизм» принадлежит Ласегу; термин «психоз» впервые ввел Фрейд. В его «Учебнике психиатрии», выдержавшем 6 изданий, обобщены наблюдения над 20 тыс. больных, прошедших через его добрые руки.
Не забудем и о том, что профессор Рихард фон Крафт-Эбинг много сделал для реализации Фрейда как ученого.
2 мая 1896 года Фрейд выступил с речью перед Венским обществом психиатров и неврологов на тему «О сексуальной этиологии истерии». Его выступление встретило ледяной прием. Во время доклада председательствующий в этот день Крафт-Эбинг ограничился замечанием: «Звучит, как научная басня!»
При личной встрече Крафт-Эбинг сказал Фрейду:
— Вы допускаете ошибку, публикуя статью о сексуальности, она неприемлема для человеческой натуры. Прошу вас, дорогой Фрейд, пусть ваша вера не опережает ваши наблюдения. Не сходите с тропы точной науки, которой вы посвятили свою жизнь. Публикация нанесет удар не только по вашей репутации.
Фрейд спросил удивлено:
— Кому же я поврежу?
— Медицинской школе. Вы можете оказать плохую услугу нашему университету.
Фрейд внутренне сжался. Он спросил хриплым голосом:
— Господин профессор, я читал груду обвинений, свалившихся на вас за вашу ценную книгу «Сексуальная психопатия». Конечно, нашлись люди, которые отговаривали вас от публикации такого новаторского материала, по большей части неприемлемого для человеческой натуры?
Крафт-Эбинг стоял молча, его лицо сморщилось, словно от боли…
В свое время Крафт-Эбинг на себе ощутил отношение венских ученых к своим занятиям сексопатологией. Наследственность дала о себе знать, и Крафт-Эбинг последовал за своим дедом по материнской линии, который защищал в суде обвиняемых в сексуальных извращениях. Он стал экспертом в области сексопатологии. В его функции входило предоставлять судам медицинскую историю обвиняемых. Но этим он не ограничивался. Стремясь добиться понимания и милосердия в отношении отступивших от принятых норм поведения, вызывавших сильное отвращение в пуританском обществе Вены, он доказывал, что ущемляются их гражданские права. Не стоит говорить, какой взрыв возмущения вызывала его позиция. На основе своей судебной практики Крафт-Эбинг написал «Учебник судебной психопатологии».
Интересно, что содержанием книги «Сексуальная психопатия», в которой находились подробные медицинские отчеты о сотнях половых извращений, он также как и Фрейд вызвал на себя общественный гнев. В ней содержались подробные медицинские отчеты о половых извращениях, по которым он был экспертом в суде. Материалы такого рода ранее никогда не публиковались; они принадлежали к тайным скандалам общества, и о них было не принято говорить. Хотя Крафт-Эбинг написал значительную часть своего материала на латинском языке, дабы он был понятен врачам, а не пошлякам, его резко осудили в Англии за «предание гласности грязного и отвратительного материала перед лицом доверчивого общества». Барон Крафт-Эбинг выступил как первопроходец, за ним последовал Фрейд, и мы знаем, к каким последствиям это привело.
Профессор Крафт-Эбинг занимался лечением с помощью гипноза. Его перу принадлежит несколько интересных работ, в которых представлены уникальные эксперименты с его истеричной пациенткой Ирмой. В результате этих экспериментов Крафт-Эбинг заявил, что внушаемость не постоянное свойство истерической личности, а утверждение о поголовной подверженности истерических лиц внушению вряд ли правомерно. Однако, несмотря на его непререкаемый научный авторитет, до сих пор учебники психиатрии подчеркивают, что внушаемость — это свойство истерической личности.
Выдающийся психиатр Крафт-Эбинг скончался 22 декабря 1902 года в Граце, в городе, где прошли его лучшие годы.
Нотнагель (1841–1905)
Герман Нотнагель (K.W.H. Nothnagel) — один из самых выдающихся немецких терапевтов своего времени, замечательный специалист по внутренним болезням, родился 28 сентября 1841 года в Пруссии. Учился Герман в лицее города Неймарка, а медицину изучал с 1859 по 1863 год в Берлинском Медико-хирургическом институте Фридриха-Вильгельма, где его учителями были Траубе и Вирхов.
В 1865 году Нотнагель назначается ассистентом Лейдена, профессора Кёнигсбергского университета, где в следующем году получает звание приват-доцента. В 1872 году его назначают ординарным профессором медицинской поликлиники и фармакологии в городе Фрейбурге, а через два года медицинской клиники Йенского университета, основанного в 1558 году.
Профессор Герман Нотнагель в 1882 году был приглашен возглавить Венскую университетскую клинику внутренних болезней. Он свободно читал греческих, римских и английских авторов, особенно гордился своим собранием Библий, написанных на арамейском языке, на котором разговаривал, по легенде, Иисус Христос. Интерес Нотнагеля к литературе был таким же, как интерес Брюкке к живописи и Бильрота — к музыке.
Воспитанный на поэзии Шиллера, боготворившего женщин, он был противником женщин в качестве врачей, полагая, что эта ноша им не по плечу. Однажды на обходе профессор Нотнагель устремил взгляд на блузки с короткими рукавами обслуживающих палаты сестер и выдворил их из клиники.
— В моем отделении ни одна женщина не должна обнажать свое тело, — закричал он. — Помните, длинные рукава до кисти руки!
Повернувшись к сопровождающим, Нотнагель сказал суровым низким голосом:
— Запомните раз и навсегда. Когда осматриваете пациента, мужчину или женщину, обнажайте только ту часть больного, которая обследуется.
Подход Германа Нотнагеля к постановке диагноза называли «революцией Нотнагеля». Профессор Нотнагель говорил: «Необходимо проявлять крайнюю осторожность в определении диагноза. Недостаточно осмотреть тот орган, на который жалуется пациент. Вдумчивый врач осматривает больного с головы до ног и только после тщательного осмотра соединяет различные элементы в единый диагноз. Всегда помните, что тело человека — сложный живой организм, в котором все элементы взаимосвязаны. Головная боль может быть вызвана каким-то нарушением в позвоночном столбе. В лечении внутренних болезней единственным непростительным грехом является отсутствие чувства долга, который требует, чтобы больному было оказано все мыслимое внимание и была использована вся способность наблюдать. Тот, кому нужно более пяти часов сна, не должен изучать медицину».
Палаты внутренних болезней находились на втором этаже. В каждой хорошо побеленной палате с высокими окнами двадцать коек были расставлены так, чтобы больным доставалось побольше доступных в Вене света и солнечного тепла. Во время своих знаменитых обходов палат Нотнагель останавливался у каждой койки больного и, не жалея времени, подробно разбирался с заболеванием пациента. Студенты и аспиранты облепляли Нотнагеля как мухи, слетевшиеся на мёд, ловили каждое слово, боясь что-нибудь упустить. Однако действовала строгая кастовая система. Около профессора, стоявшего у койки пациента, которому нужно было поставить диагноз, могли находиться лишь два старших врача или специально приглашенные коллеги. Во втором ряду стояли ассистенты, в третьем — аспиранты и еще дальше — около десятка студентов из клинической школы, которые в отдалении уже мало что могли видеть.
Подойдя к следующей койке, где лежала женщина средних лет, больная брюшным тифом, профессор обратил внимание на то, что температура больной была 40 градусов, а пульс — слабого наполнения. На ее теле выступили розовые пятна. Он осторожно обнажил несколько пятен.
— Вероятно, у нее внутреннее кровотечение. Оно может привести к смерти из-за язв. Больная может также умереть от воспаления легких или от перитонита, но мы можем снизить ее температуру с помощью холодной одежды, заставив ее пить побольше жидкости и находиться в покое. Эта болезнь вызвана паразитом, но каким, мы не знаем.
На следующей койке лежала женщина в возрасте тридцати четырех лет, больная хроническим воспалением почек, болезнью Брайта. Нотнагель проанализировал симптомы.
— Лечение болезни Брайта такое: ограничение соли в диете, ни грамма мяса, но следите за тем, чтобы больная получала небольшие дозы двухлористой ртути. Мы надеемся, что это улучшит состояние ее почек. Беременность ей противопоказана. Ее состояние может измениться в любую сторону; это произойдет за месяц или за целых десять лет. Об этом знает только Бог.
Профессор перешел к койке, на которой находилась двадцативосьмилетняя женшина с токсическим зобом. Он попросил больную показать язык, обратил внимание на мелкую дрожь. Затем он прощупал зоб и заявил, что зоб небольшой.
— Такой вид токсического зоба редко ведет к фатальным последствиям, но ослабляет сердце. Ее сердце уже перегружено, делая 120–140 ударов в минуту. Это почти двойная норма. Мы еще не знаем, почему зоб так воздействует на сердце. Мы должны запретить ей кофе, чай, исключить умственное напряжение. Давайте ей настойку аконит; это яд, но он неопасен в малых дозах. Мы можем надеяться, что болезнь отступит, прежде чем надломится ее сердце.
— Природа — величайший доктор. Она располагает всеми секретами лечения. Наша задача, коллеги, отыскать эти секреты. Когда мы найдем их, мы можем способствовать работе природы. Но если мы пойдем против законов природы, то можем лишь навредить пациенту.
Профессор Нотнагель был талантливым терапевтом. Его богом данная интуиция, необходимая для диагностики различных заболеваний, редко когда его подводила. Он способен был при незначительных или неявно выраженных симптомах легко «угадывать» природу и причины заболевания. На основе одной лишь клиники, без лабораторных исследований он с высокой вероятностью ставил точный диагноз. Поражало поэтическое воображение и широта словарного запаса, заимствованного Нотнагелем из мировой литературы и переносившегося им на такие объекты, как камни в печени или пороки сердечного клапана.
Герман Нотнагель был доволен «богатством исходного материала»: двадцатичетырехлетний мужчина с ревмокардитом; шестидесятидвухлетний мужчина, умирающий от рака желудка; моряк, подцепивший малярию в африканском порту; случай застарелой гонореи с образованием множественных фистул в промежности; диабет; афазия, при которой мужчина потерял способность говорить. Весь этот непрерывный поток пациентов тщательно обследовался, больным ставился диагноз, будь то пелагра и цинга, плеврит, анемия, подагра, белокровие, гепатит, грудная жаба, опухоли, припадки… Все виды болезней, которым подвержено тело, почти все недуги раскрывались перед Нотнагелем.
После смерти жены профессор Нотнагель сказал: «Когда исчезает любовь, остается лишь работа». И все свободные часы проводил в лаборатории, где продолжал работать над проблемами физиологии и патологии желудочного тракта, ставя эксперименты на животных. Он описал мимический паралич, названный его именем, — неравномерность носогубных борозд и отвисание одного угла рта, обнаруживаемые при аффективных мимических движениях (улыбка и пр.) и отсутствующие при произвольных движениях; наблюдается при поражении подкорковых ядер.
Синдром, обнаруженный и описанный Нотнагелем, представляет собой сочетание мозжечковой атаксии с поражением глазодвигательных нервов (птоза), паралитического мидриаза, расходящегося косоглазия, нарушения движения глаз вверх, односторонней или двусторонней центральной глухоты, иногда хореического гиперкинеза или атетоза. Приведенный синдром Нотнагель наблюдал при поражении или сдавливании покрышки и крыши среднего мозга, чаще при опухолях шишковидного тела.
Помимо оригинального справочника по фармакологии, пользовавшегося особенной славой и выдержавшего ряд изданий, переведенного на многие языки, перу Нотнагеля принадлежат работы «Диагноз заболеваний мозга» и «Экспериментальное исследование функций мозга». Он написал исследования по эпилепсии, болезни Аддисона, о болезнях сердца; был редактором «Энциклопедии» и тщательно отбирал для нее статьи.
О чуткости Германа Нотнагеля говорит следующий эпизод. После публикации его учеником Фрейдом статьи «О детской сексуальности» в научных кругах Вены поднялась большая буча. Стали говорить, что доктор Зигмунд Фрейд не только оскверняет материнство и отцовство, но и чернит чистую, беззаботную детскую жизнь…
Когда для «Энциклопедии» Нотнагеля Фрейд принес свою работу «Детский церебральный паралич», профессор встретил его в традиционном темном костюме с шелковым жилетом, серебряными пуговицами и черным шелковым галстуком, закрывающим большую часть его груди. Его голова и подбородок были опушены светлыми волосами, как и кожа лица. На правой щеке и на переносице виднелись две большие бородавки. Однако при всей простоте его лицо было приятным, таким, что нравится окружающим. Нотнагель взял статью левой рукой и затем, не глядя, протянул Фрейду правую руку для приветствия.
«Уважаемый коллега, — начал Нотнагель, — профессор Крафт-Эбинг и я предложили вас на пост профессора». С этими словами он подошел к письменному столу и взял лист с рукописным текстом. «Мы уже составили рекомендацию. Вот подписи Крафт-Эбинга и моя. Документ готов для отправки в ректорат. Если он откажется принять нашу рекомендацию, мы пошлем ее от нашего имени прямо в коллегию профессоров».
Фрейд почувствовал, что почва уходит из-под его ног. По какому-то удивительному совпадению он сам, профессор Нотнагель и Крафт-Эбинг думали о профессуре почти в одно и то же время. Странно, ибо ни один из трех не предпринимал усилий в этом направлении за истекшие несколько лет. Ничего противоестественного, конечно, не было в том, что такая мысль пришла Нотнагелю, поскольку Фрейд пополнил его «Энциклопедию» первоклассными работами. Но Крафт-Эбинг! Человек, предупреждавший его, что публикацией своих лекций он наносит себе и университету непоправимый урон!
— Мы разумные люди, — продолжал Нотнагель уверенным голосом. — Вам известны предстоящие трудности. Мы можем сделать лишь одно — вывести вас на ковер. Но это уже хорошее начало, и будьте уверены, что шаг за шагом мы протолкнем ваше назначение.
Подобно профессору Бильроту, Нотнагель в роли директора университетской медицинской клиники имел право заниматься частной практикой. Это приносило хороший дополнительный заработок. Провожая после работы его домой, практикующий у него Фрейд, в то время остро нуждающийся в деньгах, позавидовал тому, что его у порога терпеливо дожидаются пациенты.
Даже умирая, великий терапевт Нотнагель оставался на службе медицины. В июльскую ночь 1905 года, страдая спазмой сосудов сердца, когда ему стало ясно, что этой ночи не пережить, он описал для науки классическую картину тяжелейшего приступа грудной жабы.
Манассеин (1841–1901)
Вячеслав Авксентьевич Манассеин, врач-клиницист, основатель и редактор прогрессивного журнала «Врач», профессор частной патологии и терапии Медико- хирургической академии в Петербурге.