Инструкция регулирующая порядок содержания осужденных в годы войны принята в

ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1918–1960
Документ № 77

Справка об истории возникновения и развития ИТЛ и ГУЛАГа ОГПУ—НКВД—МВД СССР

25.05.1950

С октября 1917 года общее руководство исправительно-трудовой политикой, организация и руководство местами лишения свободы на территории РСФСР осуществлялось Народным Комиссариатом Юстиции РСФСР, в ведении которого находились все тюрьмы, в том числе и военные. Непосредственный контроль за деятельностью мест заключения производил тюремный отдел НКР РСФСР¹.

Постановлением Правительства «О лишении свободы и порядке отбытия наказания» вместо прежнего Главного Управления местами заключения в НКВД РСФСР учреждался Центральный Карательный отдел².

В постановлении Правительства 1921 года, утвердившего «Положение об общих местах заключения РСФСР», функции Центрального Карательного отдела НКВД РСФСР определились как функции общего надзора и руководства за местами заключения³.

К местам лишения свободы в те годы относились:

а) учреждения для принятия мер социальной защиты исправительного характера:

1) дома заключения,

2) исправительно-трудовые дома,

3) трудовые колонии — сельскохозяйственные, ремесленные и фабричные, изоляторы специального назначения, переходные исправительно-трудовые дома;

б) учреждения для применения мер социальной защиты медико-педагогического характера:

1) трудовые дома для несовершеннолетних правонарушителей,

2) трудовые дома для правонарушителей из рабоче-крестьянской молодежи,

в) учреждения для применения мер социальной защиты медицинского характера:

1) колонии для психически неуравновешенных, туберкулезных и других больных заключенных,

2) институты психиатрической экспертизы, больницы и пр.⁴

К основному типу мест заключения относились исправительно-трудовые дома. Колонии в этот период времени, как по своему характеру, так и по условиям содержания заключенных в них и удельному весу в системе мест заключения, еще не представляли собою места общего заключения.

Если изоляторы являлись учреждениями, режим содержания в которых отклонялся в сторону усиления от общего режима, то в колониях такое отклонение от общего режима наблюдалось в сторону его смягчения. В колонии направлялись только трудящиеся, осужденные на срок до пяти лет, совершившие преступления в первый раз случайно или вследствие стечения тяжелых материальных условий. Внушающие опасения в побеге колонии, по мысли законодателя, должны были постепенно вытеснить все остальные типы мест заключения. В ст. 4 Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1924 года об этом говорилось так: «…Исправительно-трудовое воздействие на заключенных в целях полного и действительного его осуществления и максимального развития вместо оставшихся от прежнего времени тюрем сети трудовых, сельскохозяйственных, ремесленных и фабричных колоний и переходных исправительно-трудовых домов, устраиваемых преимущественно вне городов».

На основании постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 25.VIII-1923 г. места лишения свободы были переданы из НКЮ РСФСР в ведение НКВД РСФСР, в котором и находились до конца 1930 года, т.е. до ликвидации наркомвнуделов союзных республик⁵.

В постановлении ЦИК и СНК о причинах ликвидации наркомвнуделов указывалось, что наркомвнуделы «… стали излишними звеньями советского аппарата… Период развернутого наступления на капиталистические элементы города и деревни, социалистической реконструкции всего народного хозяйства вызывает необходимость большего приспособления советского аппарата к задачам социалистического строительства. Коммунальное хозяйство требует специального планового руководства и строгой увязки его со всем местным хозяйством страны, с темпами ее индустриализации; обострение классовой борьбы требует от органов по борьбе с преступностью и по охране общественной безопасности и революционного порядка — милиции, уголовного розыска — большей дисциплины, а также большей самостоятельности в управлении ими⁶.

При ликвидации НКВД союзных республик их функции в области коммунального хозяйства были переданы организованным при СНК союзных республик Главным управлениям коммунального хозяйства. Руководство милицией и уголовным розыском было возложено на организованные при СНК союзных республик — Главные управления милиции и уголовного розыска. Общее руководство исправительно-трудовой политикой, организация и руководство местами лишения свободы были переданы в ведение наркоматов юстиции. Все остальные функции НКВД, в том числе ведение актов гражданского состояния, были возложены на Президиумы Исполнительных Комитетов.

Наряду с местами лишения свободы, упоминаемыми в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1933 года, уже с 1920 года появляется новый тип лишения свободы — лагеря особого назначения. Правда, лагерь, как вид лишения свободы, впервые встречается в постановлении СНК РСФСР о красном терроре⁷, однако, такое упоминание в то время носило скорее декларативный, чем практический характер, так как организация первого лагеря особого назначения относится к 1920 году.

Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 года, принятый 2-й сессией ВЦИК и введенный в действие постановлением ВЦИК 26.XI-26 г. с 1 января 1927 года⁸ в ст. 2 отразил наличие этих двух видов мест лишения свободы: места общего заключения (колонии) и исправительно-трудовые лагери.

В основу такого различия была положена величина срока наказания, т.е. степень социальной опасности правонарушителя, в соответствии с которой такая личность и направлялась в то или иное исправительно-трудовое учреждение. При осуждении на малые сроки наказание отбывается в общих местах заключения, при осуждении на срок свыше 3-х лет — в ИТЛ.

27 октября 1934 года постановлением ЦИК и СНК СССР деятельность Главного Управления исправительно-трудовых учреждений (ГУИТУ) НКЮ РСФСР была прекращена, а все места заключения, находившиеся в его ведении, переданы Главному Управлению исправительно-трудовых лагерей НКВД, в составе которого организовывался отдел мест заключения⁹.

В связи с такой передачей ГУЛАГ переименовывался из Главного Управления лагерями и трудпоселениями НКВД СССР в Главное Управление лагерей, трудпоселений и мест заключений НКВД СССР¹⁰.

С этого периода ГУЛАГ НКВД СССР превращается почти в единственный централизованный государственный орган по руководству исправительно-трудовыми учреждениями в СССР.

Организации ГУЛАГа (январь 1931 г.) предшествовал количественный рост исправительно-трудовых лагерей, на базе которых и появилась необходимость организации в 1930 году в центральном аппарате ОГПУ вначале УЛАГа, а затем ГУЛАГа.

а) Организация лагерей

Все лагери, существовавшие и существующие на территории Советского Союза, в соответствии с законодательством, можно разделить на две группы: на лагеря особого назначения (с 1918 по 1929 гг.) и исправительно-трудовые (с 1929 по 1950 гг).

Первый лагерь особого назначения и предназначался для содержания в нем активных врагов советского государства. Никакого трудиспользования заключенных до 1926 года в нем не производилось; лагерь служил лишь местом строгой изоляции саботажников и других контрреволюционных элементов.

Первая группа исправительных-трудовых лагерей была создана на Севере для освоения природных богатств Северного края, в особенности каменного угля в районах бассейна рек Печоры и Воркуты, нефти на Ухте, строительства железных дорог и грунтовых путей. Деятельностью этих лагерей руководило Управление северных лагерей особого назначения ОГПУ¹¹.

25 апреля 1930 года ОГПУ издало приказ № 131, в котором обратилось с призывом к чекистским кадрам о записи добровольцев на руководящую работу во вновь организовывавшиеся лагери. В приказе говорилось, что «Постановлением СНК СССР от ll.VII-29 г. на ОГПУ возложена задача развития хозяйственной жизни наименее доступных, наиболее трудно освояемых и вместе с тем обладающих огромными естественными богатствами окраин нашего Союза, путем использования труда изолируемых социально-опасных элементов, колонизации ими малонаселенных мест». Ставилась задача организации новых лагерей в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке и в Средней Азии¹².

Осуществляя постановление Правительства, ОГПУ в последующие 1930–1932 гг. в различных районах страны создало следующие исправительно-трудовые лагери: Нижегородский, Казахстанский, Сызранский, Кунгурский, Ухто-Печорский, Свирский, Бишерский, Темниковский, Сибирский, Карагандинский (совхоз «Гигант»). Особо должна быть отмечена организация 16 ноября 1931 года специального Беломорско-Балтийского исправительно-трудового лагеря ОГПУ для строительства Беломорско-Балтийского канала, постройка которого явилась честью всего коллектива ОГПУ. Именно на строительстве Беломорско-Балтийского канала со всей убедительностью была доказана правильность основных принципов советской исправительно-трудовой политики. Здесь удалось наиболее правильно и полно осуществить известное диалектическое указание Ленина о сочетании принуждения с убеждением, что как раз и составляет сущность исправительно-трудовой политики советской власти.

Только «на основе правильного проведения исправительно-трудовой политики советской власти, — говорилось в постановлении СНК СССР от 2.VIII-1932 г. «Об открытии Беломорско-Балтийского канала имени Сталина», — Главное управление исправительно-трудовыми лагерями ОГПУ провело большую политико-воспитательную работу среди заключенных, получивших трудовые навыки и квалификации и в целом ряде случаев хорошо проявивших себя работе на строительстве»

В 1932 году организуются новые лагери ОГПУ, в том числе: Северо-Восточный — для освоения Дальнего Севера и добычи цветных металлов, в Казахстане — Порвинский — рыболовецкий, Дмитровский — в Московской области для строительства канала Москва—Волга, на ДВК Байкало-Амурский для строительства железной дороги.

В 1935 году в далекой Арктике, в Норильске, для строительства никелевого комбината и освоения района расположения комбината был создан Норильлаг¹³.

Для развития и освоения природных богатств Дальнего Севера в 1937 году были организованы следующие ИТЛ: Воркутинский (С. Уса) для строительства шахт и добычи угля, а также строительства ж.д. магистрали Воркута—Кожва; Ухтинский — добыча нефти, газа, асфальтитов, радия; Усть-Вымский — строительства железной дороги Чибью—Котлас и лесозаготовок в Усть-Вымском лесном массиве; Печорский — баржестроения и лесозаготовок в Троицко-Печорском и Кожвинском леспромхозах¹⁴. К 1937 году относится также и организация восьми лесозаготовительных лагерей: Тайшетского, Томск-Асинского, Куломского, Усть-Вымского, Ивдельского, Каргопольского, Локчимского¹⁵.

До 1930 года трудовое использование, а также права и обязанности заключенных в ИТЛ частично определялись Исправительно-трудовым кодексом РСФСР 1927 г. Однако режим содержания заключенных в ИТЛ Исправительно-трудовым кодексом РСФСР 1924 г. не регулировался, и даже упоминания об ИТЛ в этом кодексе не было. По этой причине режим содержания заключенных в ИТЛ в значительной степени устанавливался приказами и инструкциями ОГПУ.

Обязательными для лагерей, как и для всех мест заключения, оставались общие принципы исправительно-трудовой политики, изложенные в кодексе. Важнейшими из этих принципов являются — наказание не должно преследовать цели причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства осужденных. Приспособление правонарушителей к условиям трудового общежития.

Первым документом, регулирующим деятельность исправительно-трудовых лагерей, было «Положение об исправительно-трудовых лагерях», утвержденное СНК СССР 2 апреля 1930 года.

Положение состояло из четырех разделов: общие положения, управление лагерями, их структура и предметы ведения, основные положения о порядке содержания заключенных, прокурорский надзор за лагерями.

Основной задачей лагерей, по Положению, являлась охрана общества от особо социально-опасных правонарушителей путем их изоляции, соединенной с общественно-полезным трудом.

Структура лагеря состояла из частей: производственно-эксплуатационной, культурно-воспитательной и санитарной, а также аттестационной комиссии. Возглавлял работу в лагере начальник лагеря.

С целью более последовательного и целесообразного выполнения задач исправительно-трудовой политики заключенные делились на три категории.

К первой категории относились заключенные из трудящихся (рабочие, крестьяне и служащие), пользовавшиеся до вынесения приговора избирательными правами, осужденные впервые на сроки не свыше пяти лет и не за контрреволюционные преступления.

Ко второй категории относились те же заключенные, но осужденные на сроки свыше пяти лет.

К третьей — относились все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления.

Режим содержания единым не был: применительно к категориям он подразделялся на три вида: первоначальный, облегченный и льготный.

Первоначальный режим применялся ко всем вновь поступающим в лагерь заключенным и продолжался для заключенных 1-й категории не менее шести месяцев; для 2-й категории — не менее года и для 3-й категории — не менее 3-х лет.

Содержащиеся на первоначальном режиме могли использоваться только на общих работах, проживать в пределах лагеря и не выходить без разрешения из общежития лагеря.

Заключенные, находившиеся на облегченном режиме, использовались на постоянной работе в учреждениях, предприятиях и на промыслах. Проживали в общежитиях, прикрепленных к предприятиям, имели право отлучки (отлучка свыше 6 часов после вечерней поверки рассматривалась как побег). Направлялись на работы по рабочим книжкам, могли быть премированы.

Сверх условий, установленных для облегченного режима, заключенные, находившиеся на льготном режиме, имели право на выход за пределы лагеря и занимать административно-хозяйственные должности в управлении лагеря и по производству работ.

Нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления, не могли занимать административно-хозяйственные должности.

Меры поощрения к хорошо работающим почти совпадали с мерами поощрения, установленными инструкцией по режиму содержания заключенных в ИТЛ и ИТК МВД, утвержденной приказом МВД СССР № 0190-1947 года.

Для оказания материальной помощи лицам, отбывшим сроки наказания, учреждался особый фонд, составлявшийся из частичных отчислений от премиальных вознаграждений, отчислений от заработной платы заключенных и прочих поступлений.

Этим положением лагери руководствовались до августа 1939 года, когда приказом НКВД СССР № 00889 была утверждена новая инструкция по режиму содержания заключенных в ИТЛ, значительно отличавшаяся от Положения об ИТЛ 1930 года.

В настоящее время режим содержания заключенных и их трудовое использование определяется приказами НКВД—МВД СССР № 0190-1947 г., 001516-1948 г. и 0418-1949 г.

б) Организация УЛАГа, ГУЛАГа ОГПУ—НКВД—МВД и его структурные изменения

Значительный рост лагерной сети к 1930 году, а также наличие прямого указания в «Положении об исправительно-трудовых лагерях» (п. 3) о том, что «лагери находятся в ведении ОГПУ, которое осуществляет общее руководство их деятельностью», настоятельно требовало организации централизованного руководства этой сетью. Такой аппарат в составе ОГПУ — центра и был создан в апреле 1930 года. Назван был этот аппарат Управлением лагерями (УЛАГ) ОГПУ¹⁶, в последующем реорганизованный в ГУЛАГ ОГПУ¹⁷.

Каких-либо специальных приказов об организации ГУЛАГа не было. Предполагают, что УЛАГ через год после своей организации стал именоваться ГУЛАГом в силу устного распоряжения Председателя ОГПУ.

Характер взаимоотношений между лагерями и Управлением лагерями был определен приказом ОГПУ от 23.V-1930 г., в вводной части которого указывалось: «В целях усиления контроля над работой и состоянием исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, приближения непосредственного руководства и согласования их деятельности с полномочными представительствами — управления лагерей на местах подчинить во всех отношениях соответствующим полномочным представительствам».

На Управление лагерями, помимо общего руководства лагерями через соответствующие ПП ОГПУ, возлагались также учет и распределение заключенных по лагерям и руководство: хозяйственно-финансовой и плановой деятельностью лагерей, их снабжение продовольствием, обмундированием, а также материалами для производства. Руководство чекистско-оперативной работой возлагалось на полномочные представительства (п. 4)¹⁸.

Первая значительная реорганизация ГУЛАГа произошла в связи с постановлением ЦИКа и СНК СССР от 27 октября 1934 г. «О передаче исправительно-трудовых учреждений Народных Комиссариатов юстиции союзных республик в ведение Народного Комиссариата внутренних дел СССР», о чем и было выше уже сказано.

Начальная деятельность ГУЛАГа совпала с периодом сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса.

Еще в процессе ликвидации кулачества возникла сложная и весьма важная проблема — хозяйственного и трудового устройства репрессированных лиц в местах их нового расселения. Выполнение этой задачи было возложено на органы ОГПУ.

7 августа 1931 года Специальная Комиссия по спецпоселенцам ЦК ВКП(б) наметила подробные мероприятия по хозяйственному устройству спецпоселенцев, определила их правовое положение и возложила обязанности хозустройства спецпоселенцев и установление порядка их трудового использования на УЛАГ ОГПУ¹⁹.

Для этой цели в ГУЛАГе ОГПУ был создан специальный отдел по спецпоселенцам, которому подчинялись начальники отделов и инспектора по спецпоселенцам ПП ОГПУ²⁰.

Отдел по спецпоселенцам в ГУЛАГе находился до августа 1941 года, а в августе был превращен в самостоятельный отдел НКВД СССР²¹.

Всю свою работу по хозяйственному и трудовому устройству спецпоселенцев, а позже, в 1933 году и труд поселенцев, ГУЛАГ проводил через отделы и инспекции по спецпоселенцам ПП ОГПУ: Северо-Кавказского, Средне-Волжского, Горьковского, Восточно-Сибирского, Северного краев, Сиблаг, Сазлаг, Северного, Западного и Южного Казахстана, Башкирии, ЛВО, инспекции с/п ГПУ Якутской АССР, ГПУ УССР и Алданский оперсектор²².

Процесс увеличения оперативной и производственной деятельности ГУЛАГа с этого периода стал значительно возрастать. Лесной сектор в ГУЛАГе реорганизуется в лесной отдел²³, лесной отдел реорганизуется в управление лесной промышлености²⁴, отдел военизированной охраны²⁵, в состав которого включался новый отдел — отдел режима. Отдел трудовых колоний, существовавший ранее в НКВД как самостоятельный отдел, включался в состав ГУЛАГа²⁶.

Создавалась контрольно-инспекторская группа²⁷ и Управление горно-металлургической промышленности²⁸.

Вторая крупная реорганизация ГУЛАГа была произведена 19 августа 1940 года.

Приказом НКВД СССР «О переустройстве ГУЛАГа» устанавливалась следующая его структура:

Управления: Охраны и режима, исправтрудколоний и трудовых поселений, горно-металлургической промышленности, промышленного и специального строительства заводов и горных предприятий черной металлургии, лесной промышленности, строительства авиационных заводов, топливной промышленности и строек НКВД СССР.

Отделы: Политический, Кадров, Учета и распределения заключенных, Санитарный, Мобилизационный, Ветеринарный, Общего снабжения, Административно-хозяйственный и на правах отдела контрольно-инспекторская группа, бюро рационализации и изобретательства, секретариат, архив.

Упразднялись отделы: плановый, финансовый, труда и зарплаты, главная бухгалтерия. Функции этих отделов возлагались на ЦФПО, начальник которого объявлялся одновременно заместителем начальника ГУЛАГа. Кроме того, упразднялись также отделы — железнодорожных и водных перевозок, технического снабжения с передачей функций последнего Управлению снабжения лагерей и строек НКВД СССР. В то же Управление включалась автотракторная инспекция ГУЛАГа.

В политотдел включался КВО, а в Управление исправительно-трудовых колоний — отдел трудовых колоний несовершеннолетних преступников, отдел спецпоселений и отдел с/х лагерей²⁹.

Этим приказом был как бы подведен итог процессу формирования ГУЛАГа, превращению его в единственный руководящий орган системы государственной изоляции преступников и в то же время в мощный производственный Главк НКВД СССР. Даже простое перечисление управлений и отделов ГУЛАГа, как это и было сделано выше, свидетельствует об исключительно важной роли этого главка в системе Народного Комиссариата внутренних дел Союза ССР.

В 1940 году ГУЛАГ возглавлял систему исправительно-трудовых учреждений, состоявшую из ИТЛ, ИТК, колоний для несовершеннолетних и бюро исправительно-трудовых работ, и в своей деятельности о размещении, режиме и охране заключенных руководствовался постановлениями правительства и разработанными им же по этим вопросам инструкциями и приказами НКВД СССР.

В основу режима содержания правонарушителей были положены принципы: 1) Обеспечения надежной изоляции в соответствии с тяжестью уголовного наказания; 2) Наибольшей эффективности использования труда заключенных; 3) Обязанности работы каждого заключенного по назначению администрации лагеря; 4) Поощрения честного отношения к труду и соблюдения режима, административного воздействия и даже предания суду симулянтов и отказчиков от работы.

Производственная деятельность ГУЛАГа в этот период характеризовалась большим разнообразием изготовляемой продукции и охватывала промышленность, с/х и строительство крупнейших индустриальных центров. 17 различных отраслей включала в себя эта промышленность. Однако наиболее крупной являлась лесная отрасль. Удельный вес лесозаготовительных лагерей в народном хозяйстве к 1939 году настолько вырос, что правительство сочло необходимым еще в 1938 году предоставить ГУЛАГу права основного лесозаготовителя и одновременно освободить его от попенной платы³⁰.

Горно-металлургическая промышленность ГУЛАГа получила свое интенсивное развитие лишь с 1938–1939 гг. и находилась в его ведении до 1941 года, когда была передана в специально созданное Главное Управление лагерей горно-металлургической промышленности НКВД.

Эта промышленность в основном занималась добычей и обработкой медно-никелевых руд в особо отдаленных районах страны.

Топливная промышленность ГУЛАГа включала в себя угольные месторождения: Воркутинское, Букачачинское, Райчихинское и Ухтинский нефтяной район.

До 1941 года, т.е. до организации Главного Управления гидротехнического строительства, ГУЛАГ самостоятельно производил значительные гидротехнические сооружения. В этой области его деятельность определялась указаниями 18 съезда ВКП(б) о необходимости «развернуть строительство величайшего в мире сооружения — двух Куйбышевских гидростанций, общей мощностью в 3,4 млн квт». «Закончить строительство и ввести в действие Угличскую и Рыбинскую гидростанции. В конце 3-й пятилетки создать глубоководный путь от Астрахани до Москвы с обеспечением глубин на всех перекатах не менее 2,6 мт».

26 февраля 1941 года произошла по счету третья реорганизация ГУЛАГа. На базе отделов и управлений ГУЛАГа были организованы самостоятельные промышленные главки Наркомата в том числе: ГУЛЖЛС, Главное Управление Гидротехнического строительства, ГУЛГМП, ГУЛПС, УЛТП, УЛЛП, Управление по строительству Куйбышевских заводов, Главное Управление по строительству Дальнего Севера (Дальстрой), Главное Управление шоссейных дорог³¹.

Структура ГУЛАГа после этой реорганизации представлялась следующей: Управления: охраны и режима, исправительно-трудовых колоний; отделы: оперативный, политический, ОК, учета и распределения заключенных, трудовых и специальных поселений, мобилизационный, общего назначения, санитарный, контрольно-инспекторская группа при начальнике ГУЛАГа, секретариат, бюро изобретательства, ветеринарный, архивное отделение³².

В годы Отечественной войны, в соответствии с указаниями товарища Сталина о перестройке всей работы тыла на военный лад и подчинении его интересам фронта и разгрома врага, вся оперативная и производственная работа была направлена на выполнение специальных заданий партии и правительства.

Военный период характеризовался постепенным уменьшением общего числа заключенных. В соответствии с Указами Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля и 24 ноября 1941 года, а также специальными решениями ГКО, лица, осужденные за маловажные преступления, были досрочно освобождены и значительная часть из них передана в ряды Красной Армии. Кроме того, все освобождаемые за отбытием срока наказания, годные к строевой службе, также передавались в армию.

Высокий порыв советского патриотизма, охвативший в годы войны весь советский народ, нашел свой отклик и среди заключенных. Это проявилось в массовой подаче заключенными заявлений об отправке на фронт, сдаче личных ценных вещей, денег и облигаций госзаймов в фонд обороны страны, приобретении за наличный расчет облигаций государственных военных займов.

Всего в фонд обороны страны от заключенных поступило: в 1941 году — 250.000 рублей, в 1942 году — свыше 2 млн. руб., в 1943–1944 гг. 25 млн. рублей.

Той же общенародной задаче — разгрому врага, была подчинена и хозяйственная деятельность ГУЛАГа. Если промышленность колоний в мирное время занималась изготовлением предметов ширпотреба, то с первых же дней войны на этих предприятиях ГУЛАГ организовал изготовление продукции только для нужд фронта.

За 1941–1944 гг. предприятия ГУЛАГа план по боеприпасам выполнили на 104 %. По выпуску отдельных видов боеприпасов ГУЛАГ занимал в Союзе второе место. По изготовлению спецукупорки также занято второе место в Союзе.

На швейных предприятиях ГУЛАГа переработано значительное количество тканей, из которых пошито обмундирование для Красной Армии.

Кроме того, ГУЛАГом в годы войны предоставлялась рабочая сила различным отраслям промышленности, в том числе: промышленности боеприпасов и вооружения, черной и цветной металлургии, авиационной и танковой промышленности, угольной и нефтяной, электростанциям электропромышленности, лесной промышленности, а также всем важнейшим стройкам СССР.

Важное значение для карательной и исправительно-трудовой политики советского государства в годы войны имел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19.IV-1943 года.

По этому Указу, для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях мирного советского гражданского населения и пленных красноармейцев, шпионов и изменников родине из числа советских граждан, уличенных в оказании содействия немецко-фашистским злодеям, было введено наказание — ссылка на каторжные работы.

Во исполнение Указа в ряде ИТЛ были созданы отделения для каторжан, куда и стали направляться с 1943 года все лица, осужденные по Указу от 19.IV-1943 года.

ГУЛАГ — история возникновения и развития за 1918-1950 годы, ч. 2

Источник: http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/1009238

УДК 343.241

DOI 10.33463/1999-9917.2019.27(1-4).3.310-323

ЛАРИСА ИВАНОВНА БЕЛЯЕВА,

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры уголовной политики, Академия управления МВД России, г. Москва, Российская Федерация, e-mail: beliaeva_055@mail.ru

О ЛИШЕНИИ СВОБОДЫ, КАК О МЕРЕ НАКАЗАНИЯ, И О ПОРЯДКЕ ОТБЫВАНИЯ ТАКОВОГО (ВРЕМЕННАЯ ИНСТРУКЦИЯ): ВЗГЛЯД СКВОЗЬ СТОЛЕТИЕ

Для цитирования

Беляева, Л. И. О лишении свободы, как о мере наказания, и о порядке отбывания такового (Временная инструкция): взгляд сквозь столетие / Л. И. Беляева // Человек: преступление и наказание. — 2019. — Т. 27(1-4), № 3. — С. 310-323. — DOI : 10.33463/1999-9917.2019.27(1-4).3.310-323.

Аннотация. В статье рассматриваются обстоятельства, обусловившие появление Временной инструкции «О лишении свободы, как о мере наказания, и о порядке отбывания такового», анализируются ее содержание и влияние на правоприменительную практику. Включение в научный оборот значительного числа архивных источников, их сравнительный анализ позволили охарактеризовать особенности такого юридического документа и показать последствия его применения на практике. Отмечается, что Временная инструкция сыграла роль стабилизатора, что позволило приостановить распад исправительных учреждений и криминальный беспредел. В условиях разрушения старого и формирования нового государственного аппарата она позволила практическим работникам определить профессиональную и личную линию поведения, поскольку давала разъяснения относительно того, что требуется от персонала, как следует относиться к заключенным, какие меры применять и прочее. Временная инструкция устанавливала хотя и общие, но вполне официальные требования к поведению заключенных и выражала взгляды на сущность и содержание лишения свободы, особенности его исполнения и отбывания. Временная инструкция явилась первым правовым актом, закрепившим систему учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы, и общие начала их деятельности, заложила основы развития системы мест лишения свободы, которые в дальнейшем перешли от учреждений тюремного типа к учреждениям воспитательного характера.

© Беляева Л. И., 2019

(сс1®©@ Статья лицензируется в соответствии с лицензией Creative Commons ^—¿ш ^шушт Attribution-NonCommercial-ShareAlike 4.0

Ключевые слова: лишение свободы, наказание, временная инструкция, места заключения, средства воспитания, организация труда, профессиональное обучение, подготовка кадров, индивидуальный подход, нарушители режима, помощь освобожденным из мест заключения.

Для того чтобы понять и оценить значение исторического документа в развитии определенных общественных отношений, необходимо принять во внимание условия, обстановку, в которых он появился. Не избежать этого и применительно к Временной инструкции «О лишении свободы, как о мере наказания, и о порядке отбывания такового» (утверждена Постановлением НКЮ от 23 июля 1918 г.), появившейся 100 лет назад.

Нельзя сказать, что это был доселе неизвестный тип документа. Достаточно вспомнить, что исполнение наказания в виде лишения свободы в Российской империи регламентировалось уставами о содержащихся под стражей и ссыльных, Общей тюремной инструкцией и др.

Тем не менее Временная инструкция заслуживает исследовательского внимания. На жизни царской тюрьмы не могли не отразиться социальные события, происходившие в стране: Первая мировая война и связанная с ней эвакуация, революционные преобразования, Гражданская война и пр. При этом неизменными оставались тюремные здания, тюремные работники, тюремные сидельцы. Хотя жизнь в тюрьме менялась, и не всегда в лучшую сторону.

Во времена правления левых эсеров, отмечал П. И. Стучка, в Комиссариате юстиции даже забыли, что существует особое Главное управление местами заключения, оно продолжало существовать в старом составе [1]. Как следствие этого, свидетельствуют архивные документы, Главное управление, не подвергшееся персональным переменам, саботировало работу, с местами связи не поддерживало. В провинции действовали кто во что горазд.

В первые семь-восемь месяцев этого периода деятельность Главного управления местами заключения как бы замерла, застыла, как отмечалось в отчете Центрального карательного отдела НКЮ VII Съезду Советов. Ясного представления о методах исправления не было. Все это привело к тому, что в некоторых местах распространилось самоуправление заключенных, выражавшееся в полном регулировании ими самими всей внутренней жизни, администрация лишь присутствовала при том. Понятно, что с таким положением мириться было нельзя, надо было что-то предпринимать.

Преобразования в области исполнения наказания начались вскоре после изменений в государственной власти. Это выразилось в отмене ряда нормативных правовых актов, изменении режима содержания заключенных, порядка взаимоотношений администрации с ними. Однако эти преобразования носили фрагментарный характер и часто без всяких правовых оснований, силой революционного творчества масс, руководствовавшихся лишь собственным революционным правосознанием [2, с. 11]. Между тем время, социальные преобразования требовали создания новой правовой основы деятельности мест заключения, что позволило бы изменить их жизнь, дух, назначение. Определенные шаги в этом направлении были осуществлены. В начале 1918 г. были приняты Инструкция о порядке содержания в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, Постановление НКЮ РСФСР «О тюремных рабочих командах» и др. В них нашли отражение идеи гуманизации исполнения наказаний: отмена каторжного труда, введение его оплаты, регламентация внутренней тюремной жизни и др.

Принципиальным являлось положение о том, что труд не должен быть средством усиления репрессии. Он рассматривался как необходимое условие жизни и не мог быть чрезмерно тяжелым, что определялось характером и объемом работы обычного чернорабочего, вводилась его оплата. Несмотря на такие позитивные начала, этого было недостаточно, и требовались более системные решения.

Основные направления преобразования прежней тюремной системы были определены в циркуляре НКЮ РСФСР от 24 мая 1918 г. № 3777. Именно в нем заявлялось, что прежняя тюремная система упраздняется, а все ее функции переходят к особым органам местных комиссариатов юстиции. При этом Главное управление местами заключения переименовывалось в Карательный отдел НКЮ. В циркуляре отмечалось, что главное состоит не в переименовании, а в том, что цель всех изменений заключается не только в переломе во всей системе управления местами заключения, но и в самой постановке отбывания наказания. Для этого прежде всего необходимо на местах вместо старого безжизненного аппарата создать новый жизнеспособный. Важно также организовать общественные работы. Трудовая жизнь для тюрьмы обязательна, но не в прежнем виде [ГА РФ. Оп. 2. Д. 587. Л. 3-4].

Эти положения нашли отражение во Временной инструкции НКЮ РСФСР от 23 июля 1918 г. «О лишении свободы, как о мере наказания, и о порядке отбывания такового». Этот документ принципиально отличался от ранее принятых тем, что в нем была изложена система правил, требований, регламентирующих основные направления деятельности, связанные с исполнением наказания.

Тезис о том, что уставы о содержащихся под стражей и о ссыльных утратили силу, был закреплен в п. 1 Временной инструкции.

Инструкция отменяла деление мест заключения на разряды по тяжести наказания, устанавливала обязательность труда заключенных, необходимость развития сельскохозяйственных колоний и учреждений для несовершеннолетних.

Действие Инструкции распространялось на лиц, лишенных свободы, а также на приговоренных к кратковременным (до 3 месяцев) принудительным работам без заключения под стражу на время, свободное от работы, и подследственных. Устанавливалась новая система мест заключения, к которой относились:

1) общие места заключения (тюрьма);

2) реформатории и земледельческие колонии как учреждения воспитательно-карательные, в особенности для молодых преступников;

3) испытательные заведения для лиц, по отношению к которым имеются основания для послабления режима или досрочного освобождения;

4) карательно-лечебные заведения для помещения лиц с заметно выраженными дефектами, дегенератов и т. п.;

5) тюремные больницы.

Кроме того, Инструкция сохраняла арестные дома для кратковременного содержания задержанных милицией и числящихся за народными судами и для арестантов, подлежащих пересылке.

Несмотря на то что новая власть категорически отвергала опыт деятельности дореволюционного тюремного ведомства, ей все-таки не удалось обойтись без него. В п. 2 Временной инструкции обозначены учреждения воспитательно-карательные для молодых преступников. И если реформатории были чем-то новым, заимствованным из-за рубежа, то земледельческие колонии — результат воплощения в России идеи о том, что несовершеннолетние правонарушители должны содержаться в учреждениях, для них

только и предназначенных, и отдельно от взрослых [3]. Опыт деятельности этих учреждений в XIX — начале XX в. в настоящее время изучен и обобщен [4].

Составители Инструкции, конечно, стремились избежать преемственности в формировании документов, регламентирующих процесс исполнения наказаний. В известной мере это удавалось, хотя от общих положений отойти было невозможно. Так, в Инструкции имеется раздел «Организация руководства применением наказаний». Очевидно, что здесь речь может и должна идти об управлении местами заключения. Именно так и назывался этот раздел в Общей тюремной инструкции. Содержательно эти инструкции отличались друг от друга. Однако их логика объективно не могла быть различной. В таком документе должны быть определены место и роль администрации, порядок управления, права и обязанности персонала и заключенных, меры воздействия на них, материально-техническое обеспечение и пр. В этом смысле прав М. Г. Детков, утверждая, что Инструкция продолжила дореволюционную практику регулирования процесса исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы [5, с. 11-12].

Принципиальные различия этих документов заключались в том, что Временная инструкция ориентировала на формирование новой системы мест лишения свободы, на оказание воспитательного воздействия на осужденных и учет при этом их индивидуальных особенностей. Уже сама структура Карательного отдела НКЮ (п. 7) является свидетельством тому. Отдел состоял из нескольких отделений и совещаний: 1-е отделение -по выработке воспитательно-трудовых методов и карательных мер, 2-е — распределительное, 3-е — техническое, 4-е — сельскохозяйственное, 5-е — врачебно-санитарное, 6-е — снабжения, 7-е — строительное, 8-е — конвойное, 9-е — помощи отбывшим наказание. Этим определялись основные направления, способные преобразовать места заключения.

В указанном документе в прямой постановке не содержалось норм о целях и задачах лишения свободы, принципах исполнения наказания, правовом положении персонала мест заключения и осужденных, содержащихся в них. Однако анализ документа позволяет отметить его гуманистический, социально ориентированный характер.

Как следует из п. 7 Инструкции, в местах заключения должно осуществляться воспитание, которое позволит лицу, отбывшему наказание, приспособиться к жизни на свободе. В этих целях предусматривалось использование определенных средств воспитания: труд, профессиональное обучение, общее образование и воспитание, режим и условия содержания, поощрения и взыскания. В Инструкции они именуются воспитательно-трудовыми мерами.

В соответствии с господствующей идеей главным средством воспитания по Инструкции является труд, который следует организовать во всех местах заключения. Для этого в них должны быть устроены и оборудованы мастерские, снабженные инвентарем, инструментами и материалами. Предусматривалось обязательное техническое инструктирование работающих. При этом в Инструкции отмечались некоторые особенности организации труда в общих местах заключения (тюрьмах): он мог быть организован в самой тюрьме или за ее пределами.

Центральный карательный отдел своим циркуляром № 32 от 7 августа 1918 г. предусмотрел создание некоторых мастерских, организацию работ заключенных вне тюрьмы. Циркуляр № 32 от 4 сентября 1918 г. установил обязательность работ для всех здоровых заключенных.

Инструкция устанавливала, что сельскохозяйственный труд также нуждается в соответствующем обеспечении инвентарем, материалами, кадрами.

Согласно п. 21 Инструкции все трудоспособные осужденные должны привлекаться к физическому труду, при этом следовало принимать во внимание состояние здоровья и рекомендации медперсонала по распределению на соответствующих работах (пп. 7, 18, 21, 27).

Работа осужденных в соответствии с Инструкцией оплачивалась. В п. 27 устанавливались общие положения об оплате труда. При этом обращалось внимание на то, что вознаграждение за труд в местах заключения производится по ставкам профессиональных союзов конкретной местности. Такой подход, безусловно, позволял, с одной стороны, исключить из жизни мест заключения отношение к труду как средству кары, а с другой — установить связь с жизнью за пределами учреждения. Именно с той жизнью, в которую предстояло возвращаться.

Ценным представляется положение о том, что распределение по категориям и установление сдельных расценок осуществлялось коллегиально: заведующим работами, инструкторами и представителями заключенных, рекомендованных инструкторами.

Доходы (заработок) и расходы каждого заключенного в соответствии с Инструкцией учитывались на лицевом счете и в специальной книжке.

Нельзя не признать, что это вполне педагогические решения, способствующие формированию жизненных перспектив ответственности и самостоятельности.

Примечательно, что Инструкция предусматривала привлечение к труду, хотя бы и неквалифицированному, подследственных, то есть оказание воспитательного воздействия и на этих лиц.

В Инструкции закреплялось общее положение о том, что в местах заключения должно быть организовано профессиональное обучение. Однако ни его содержание, ни направления не определялись, хотя сравнительное толкование положений Инструкции позволяет сделать некоторые предположения. Составителям Инструкции в целом о профессиональном обучении было известно из предшествующего опыта. Система профессионального образования в России включала в себя профессионально-технические или ремесленные школы, курсы, сельскохозяйственные школы и училища [6-9]. Элементы этой системы были отчасти использованы в тюремной системе [10-13], но наиболее успешно — в воспитании несовершеннолетних правонарушителей. В дореволюционных учреждениях для несовершеннолетних правонарушителей сложилась определенная система организации такого обучения [14]. Некоторые из элементов этого опыта проступают в Инструкции. В частности, как следует из нее, профессиональное обучение могло осуществляться по двум направлениям: техническому (производственному) и сельскохозяйственному. При этом в Инструкции особое внимание уделялось земледельческим колониям и созданию колоний — земледельческих школ. Земледельческие школы, школы садоводства — это опыт российских исправительных учреждений для несовершеннолетних. Они существовали в Воронежском, Смоленском, Симферопольском, Тульском и других исправительных заведениях [4, с. 188-189].

Ничего удивительного в том, что этот опыт оказался востребованным в новых условиях, нет. Ведь многие специалисты, носители прогрессивных для этого времени идей, приняли новую власть с надеждой на воплощение этих идей. Известно, что в 1918 г., то есть в период формирования Инструкции, в Центральном карательном отделе НКЮ служили С. В. Познышев [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 613. Л. 2], П. Г. Бельский, П. В. Всесвятский [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 617. Л. 4], И. М. Диомидов [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 568. Л. 62], Н. В. Терзиев [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 628. Л. 8], Е. Н. Тарновский [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 20. Л. 61] и др. Все они были специалистами в организации исправления несовер-

шеннолетних правонарушителей. В Инструкции видится реализация ряда идей, высказанных еще до революции, правда, в несколько ином виде.

Несмотря на то что места лишения свободы изолируют конкретных людей от социума, дух общественной жизни распространяется и сюда. Одной из главенствующих идей, связанных с преобразованием жизни, была идея о всеобщем образовании. Естественно, что она воплотилась и в Инструкции, которая устанавливала обязательность общего образования и воспитания. Воспитание следовало строить согласно провозглашенным ценностям и идеалам.

Отметим положение о подготовке кадров для работы в местах заключения. Во-первых, в Инструкции говорилось о необходимости формирования кадрового состава учителей: «Создание кадра учителей». До сего времени таких кадров не было, хотя школьное обучение и осуществлялось, но добровольцами.

Во-вторых, в Инструкции был поставлен вопрос об организации курсов для работников тюремного дела. Шаг не новый. В свое время при Главном тюремном управлении тюремные курсы существовали [ГА РФ. Ф. 122. Оп. 1.4.2. Д. 4929. Л. 158; Ф. 7420. Оп. 1. Д. 122, Л. 40].

Несколько позднее, когда уже в новых условиях такие курсы были учреждены, ими заведовал профессор С. В. Познышев [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 3. Д. 634. Л. 117], преподавателем состоял профессор Г С. Фельдштейн [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 3. Д. 634. Л. 151] и другие известные специалисты в области тюремного дела.

В-третьих, и это наиболее ценное, Инструкция ориентировала на привлечение к работе педагогического состава и специалистов в конкретных отраслях: технических, сельскохозяйственных, медицинских и пр. Эта мысль находит развитие в п. 10, где особо отмечается, что местные карательные отделы должны включать в себя специалистов-педагогов (или психиатров), инженеров, агрономов, врачей.

Инструкция определяла типовую штатную структуру места заключения: начальник (заведующий), один-два помощника, заведующий работами со штатом инспекторов по специальностям и направлениям, заведующий воспитательной частью, при нем штат воспитателей для отдельных групп заключенных, заведующий учебной частью и учителя, врач. Неоднократно отмечалось, что необходимо подбирать для работы соответствующий персонал, специалистов.

В Инструкции излагалось одно из главных требований к деятельности карательных органов — подчинение всем законам, распоряжениям Центрального карательного отдела и его контролю. Это, безусловно, должно было способствовать установлению режима законности в местах заключения.

Вполне в духе времени предусматривались коллегиальные органы, назначением которых являлось рассмотрение практических вопросов и выработка соответствующих рекомендаций. Это были постоянные совещания, состоящие при соответствующих отделениях Карательного отдела. Таких отделений было девять, но согласно п. 8 совещаний могло быть три в зависимости от характера вопросов, которые следовало рассматривать:

1) совещание по пенитенциарным вопросам теоретического характера. В нем предполагалось представительство 1, 2, 5, 9-го отделений;

2) совещание по вопросам практического применения воспитательно-трудовых мер в организации работ (1, 2, 3, 4, 5-е отделения);

3) совещание по вопросам административно-хозяйственным (3, 5, 6, 7-е отделения).

Очевидно, что предполагалось активное использование научных знаний в практике

исполнения наказания в виде лишения свободы; выработка единообразных подходов

к разрешению практических вопросов; четкая организация административно-хозяйственной деятельности: оборудование помещений, обеспечение лечения, снабжение продуктовым и вещевым довольствием и пр.

Состав совещаний предусматривался относительно определенно. Так, устанавливалось, что сюда входят заведующие соответствующими отделениями, их помощники и сведующие лица, причем круг сведующих лиц очерчен для первого совещания. Сведую-щие лица, участвующие в нем, могли быть как сотрудниками отдела, так и посторонними.

Некоторые сведения о характере и содержании таких совещаний сохранились в архивах [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 617].

Такие же совещания предписывались к организации на местах. В состав таких совещаний при местных карательных отделах согласно п. 10 включались педагоги и специалисты как из числа служащих, так и извне, что, конечно, должно было укреплять связь с жизнью, формировать перспективы развития.

Непосредственно в местах лишения свободы также предусматривалась работа коллегиальных органов. Пунктом 11 определялось, что при заведующем состоит коллегия, в состав которой входят: он сам, его помощники и лица педагогического, врачебного и инструкторского состава в соответствии с рекомендациями местных комиссариатов юстиции. Кроме того, коллегиальным органом являлись распределительные комиссии, в состав которых входили заведующий (заместитель) карательного отдела, заведующий местами заключения и приглашенные специалисты. Задачей комиссии являлось распределение лиц, находящихся во временном отделении тюрьмы, по разрядам лишения свободы. Распределение осужденных — вопрос не праздный. Более того, он был довольно сложным и важным. Это проистекало из того, что суд не определял учреждение, в которое следовало помещать осужденного, и разряд в соответствии с объявленной прогрессивной системой.

Инструкцией предусматривался обязательный учет осужденных, поступивших в места заключения, и контроль за их движением: перевод в другое место заключения, освобождение (п. 15).

Все осужденные направлялись в общую тюрьму во временное отделение, в котором они содержались до распределения. Как следует из Инструкции, распределение осуществлялось по родам и размерам наказания (п. 7, 2-е отделение), по категориям и группам (пп. 7, 11): по разрядам лишения свободы (п. 16). Понятно, что для столь детальной и объемной работы требовалась специальная структура, способная к осуществлению поставленных задач.

Инструкция в качестве таковых определяла распределительные комиссии (пп. 16, 17). Комиссиям предписывалось, кроме того, представление народному суду (в отношении осужденных) либо следственной комиссии (в отношении подследственных) о досрочном условном освобождении от наказания или об освобождении под залог, поручительстве, отобрании подписки о явке в суд по вызову (п. 20). В соответствии с п. 28 Инструкции комиссии надлежало принимать решения относительно лиц, признанных неисправившимися, о применении предусмотренных мер репрессии.

От комиссии зависело признание неисправимых осужденных хулиганами, погромщиками или упорными рецидивистами, за которым следовало представление в местный Революционный трибунал для решения вопроса об их дальнейшей изоляции (п. 29). Поскольку в самой Инструкции никаких указаний относительно организации деятельности комиссии не содержалось, то было принято положение об организации распределительных комиссий, которое и восполнило имеющийся пробел [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 590. Л. 79-79 об.; Ф. А-353. Оп. 2. Д. 591. Л. 48-48 об.].

Инструкция закрепляла принцип индивидуализации исполнения наказания. В ней в общих, но достаточно четких положениях устанавливались требования индивидуального подхода к заключенным. Об этом говорится в п. 7 «Применение различных видов тюремного заключения и работ к отдельным категориям преступников. Принцип применения разумного режима в связи с результатами действия исправительных мер».

Специальным разделом Инструкции определялся порядок содержания в местах лишения свободы. Устанавливалось, что все осужденные, являющиеся трудоспособными, должны привлекаться к труду. Лишенные свободы должны содержаться в помещении постоянно, за исключением времени, отведенного на работу, другие занятия, предусмотренные внутренним порядком, и прогулки.

Вся жизнь в учреждении подчинялась внутреннему распорядку, который устанавливался местными карательными отделами. При этом в соответствии с п. 24 сохраняли свою силу и положения Общей тюремной инструкции, которые не были отменены и не противоречили Временной инструкции. Очевидно, что преемственность здесь налицо.

Гуманистические устремления новой власти проявлялись в том, что лицам, осужденным на срок до 1 года, и подследственным по семейным обстоятельствам разрешалось предоставление отпуска на срок не более 2 недель (п. 23); труд оплачивался по общепрофессиональным ставкам. Примерное поведение поощрялось досрочным освобождением от отбывания наказания (пп. 7, 20); жалобы и заявления не должны были оставаться без рассмотрения (п. 7; 2, 8-е отделения). При этом, правда, Инструкция была недостаточно последовательной: не были определены стимулирующие положительное поведение меры, кроме досрочного условного освобождения, которое, кстати, российскому законодательству известно с более ранних времен — с 1866 г. [15], а российскому правоприменителю — с 1871 г., когда оно стало применяться по отношению к несовершеннолетним.

Более определенной Инструкция была по отношению к нарушителям установленных ею правил и правил внутреннего распорядка.

Временная инструкция дифференцировала нарушителей режима содержания в зависимости от характера нарушений. Это лица, нарушающие порядок и дисциплину, и лица, отказывающиеся работать без основательных для этого причин.

К первой группе нарушителей предусматривались следующие меры воздействия:

1) ужесточение режима содержания (лишение свиданий, переписки и пр.);

2) усиление изоляции (одиночное заключение, карцер до 14 дней);

3) перевод в специальные тюрьмы (изоляция лиц, проявляющих упорное недопустимое поведение).

К лицам, отказывающимся от работы, предусматривалось применение довольно жестких мер. С момента отказа от работы на счет осужденного записывались все расходы, связанные с содержанием в учреждении. При этом отказчик предупреждался о том, что он будет находиться в тюрьме до тех пор, пока сальдо не выровняется в его пользу, даже если для этого потребуется время, превосходящее срок наказания.

Если это не оказывало воздействия, осужденный мог быть переведен на уменьшенный, в сравнении с другими, продовольственный паек как неработающий.

Если же и эти меры оказывались недостаточными, Инструкция предусматривала направление в изолятор (тюрьму) как неисправимого.

Примечательно, что в документе установлены «барьеры» для субъективизма, волюнтаризма и злоупотреблений по отношению к осужденным. Так, все ограничения,

предусмотренные для нарушителей, могли устанавливаться с согласия распределительной комиссии. Перевод в специальные тюрьмы (изоляторы) мог применяться только комиссией, удлинение срока лишения свободы свыше 1 месяца — решением местного народного суда, по представлению комиссии.

Вместе с тем небезопасным было то обстоятельство, что заключенный мог направляться в учреждение, существование которого не имело правовых оснований. Ведь в числе мест заключения в п. 3 никаких изоляторов или иных мест заключения, кроме общих, не предусмотрено. Мало того, в одном случае изолятор — это специальная тюрьма, а в другом он же, как следует из п. 28, — особая тюрьма.

Толкование этой нормы, с учетом характера нарушений, особенностей лиц, к которым эта мера могла применяться, порядка перевода и органов, правомочных на это, заставляет прийти к выводу о том, что речь идет еще о двух видах мест заключений, существование которых как бы само собой разумеется, и действие Инструкции на них не распространяется.

Такое положение вещей — шаг к узаконенному беззаконию.

Инструкция предписывала соответствующее медицинское обследование арестантов, продовольственное и вещевое снабжение, оборудование помещений, их освещение и отопление, охрану и конвоирование заключенных.

Вполне логично, что Инструкция указывала на необходимость надзора за отбывающими наказание и попечения, принятие мер к образованию патронатов на местах, организации съездов представителей патронатов. Стоит отметить, что вопрос о патронате, под которым понималась помощь лицам, выходящим из тюрьмы, в организации самостоятельной жизни на свободе, не являлся новацией. Вопросы теории и практики патроната активно разрабатывались в отечественной и зарубежной литературе еще в XIX в. [16]. Большой вклад в разработку учения о патронате внесли В. А. Акимов, Е. М. Баранцевич, С. К. Гогель, Я. И. Курлянд, Г. В. Демченко, П. И. Люблинский, С. В. Поз-нышев, Г С. Фельдштейн [17-26] и др. Последние исследователи, как уже отмечалось, служили в НКЮ, были носителями передовых идей и опыта, который и отразился в анализируемом документе. Показательно, что в Инструкции сохранена терминология, сформированная в дореволюционный период: «патронат», «съезд представителей патронатов». В свое время исследователи проблем патроната отмечали как один из самых серьезных недостатков его организации то, что он целиком зависит от общественных сил и государство никак в нем не участвует [26].

В Инструкции мы видим решение этой проблемы. В ее п. 7 9-го отделения речь идет об образовании патронатов при местных советах, что актуально и сегодня.

Однако спустя некоторое время указанная терминология была исключена из жизни. На смену патронату пришли комитеты помощи освобожденным из мест заключения [ГА РФ. Ф. Р-4042. Оп. 11. Д. 2. Л. 42-45].

Внимательный анализ Инструкции позволяет констатировать, что в ней нашли отражение наиболее прогрессивные принципы исполнения наказания в виде лишения свободы и содержания под стражей: гуманизм, законность, педагогизация процесса правоприменения, индивидуальный подход к заключенным, использование мер поощрения и взыскания; сотрудничество администрации и заключенных; коллегиальность в решении важных вопросов; активность и самодеятельность осужденных и др. Однако реализация положений Инструкции далеко отошла от ее идеалов. Воплотить их в жизнь оказалось не по силам героям того времени: не было ни средств, ни людей. Старых тюремных служащих на местах без разбора не только увольняли, но и уничтожали. Только в центральном

аппарате оставались некоторые из прежних сотрудников тюремных ведомств: П. И. Лерхе [ГА РФ. Ф. Р-393. Оп. 85. Д. 4300], В. М. Мелких [ГА РФ. Ф. Р-393. Оп. 86. Д. 329] и др. На смену прежним служащим приходили новые силы, в недалеком прошлом сами тюремные сидельцы, часто просто уголовники, имевшие свое видение жизни тюрьмы.

Результаты проведения в жизнь Временной инструкции памятны и, к сожалению, печальны. Архивные свидетельства говорят о том, как это было, и доносят до современников голоса эпохи.

Вступление в силу Временной инструкции положило начало созданию новых учреждений для исполнения наказания, что в условиях войны и разрухи, социальной нестабильности было совсем не просто. Карательный отдел НКЮ искал пути решения этого вопроса и находил архивные свидетельства таковых.

19 ноября 1918 г. в НКЮ состоялось совещание по пенитенциарным вопросам, где в числе прочих обсуждался вопрос о судьбе реформаториев, организация которых предусматривалась Временной инструкцией, и они фактически уже существовали. Единичные пока. Как свидетельствует журнал № 5 указанного совещания, в нем принимал участие и директор Московского реформатория П. В. Всесвятский.

Совещание пришло к выводу о том, что реализовывать положение Инструкции об организации реформаториев следует путем приспособления монастырей под места заключения. Согласно этому решению был подготовлен соответствующий циркуляр [ГА РФ. Ф. А-353.Оп. 2. Д. 617. Л. 4].

27 ноября 1918 г. в губернские отделы юстиции был направлен циркуляр № 90 о том, что Временная инструкция предписывает создание специальных учреждений, в частности реформаториев — испытательных и лечебных карательных учреждений, которые требуют особой устроенности и оборудования зданий. Отмечалось, что тюрьмы не могут быть для этого приспособлены, рассчитывать на постройку новых зданий ввиду отсутствия средств и людей нет оснований, а потребность в этих учреждениях является столь острой, что необходимо приспособить под них какие-либо уже существующие помещения. Центральный карательный отдел полагал, что для этой цели вполне подойдут монастыри, в которых имеется все необходимое для обслуживания большого количества людей: кухни, трапезные, кельи, мастерские, сады, огороды и пр. Исходя из этого губернским отделам поручалось как можно быстрее выяснить, каковы возможности использования в указанном направлении монастырей, имеющихся в губерниях [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 585. Л. 85-85 об.]. Такие возможности, как мы знаем, нашлись.

Практически одновременно на места был направлен циркуляр от 30 ноября 1918 г. № 89 об организации сельскохозяйственных колоний [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 585. Л. 87]. Для отечественной системы мест заключения это был новый тип учреждений. Работа по их созданию началась еще весной 1918 г.

В соответствии с Постановлением СНК от 24 мая 1918 г. бывшая в ведении попечительства над освобождаемыми из мест заключения лицами земледельческая колония имени Грачевых при с. Троицком Подольского уезда перешла в распоряжение Карательного отдела НКЮ. О ней, пожалуй, можно сказать особо. Она была учреждена в 1910 г. Московским обществом ремесленно-земледельческих колоний для лиц, освобождаемых из мест заключения, и имела своей целью трудовое призрение и обучение сельскохозяйственным работам с тем, чтобы помочь вернуться к нормальной жизни [27, с. 11-15]. Со временем здесь открыли воскресную школу, ввели должность врача, который лечил от алкоголизма. По существу, это был центр социальной помощи выходцам из тюрьмы [16, с. 20-21]. Членами этого общества были известные люди: К. П. Бахрушин,

Н. И. Гучков — московский городской глава, В. Ф. Джунковский — московский губернатор, А. А. Андрианов — московский градоначальник, С. В. Познышев — профессор Московского университета и др. Эту колонию с ее инфраструктурой, штатами, материальными ценностями, еще сохранившимися, решено было использовать для создания сельскохозяйственной колонии. Наблюдение за колонией и организация дел в ней были поручены Московской губернской тюремной коллегии, которая стала именовать заведение 1-я Московская трудовая колония для лишенных свободы. Функционировать она начала с 1 июля 1918 г. [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 627. Л. 2].

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Первым заведующим колонии был назначен М. И. Трушковский [ГА РФ. Ф. 474. Оп. 6. Д. 58. Л. 25]. Архивные документы свидетельствуют о том, какие тяготы и испытания выпали на его долю и тех, кто в ней служил и отбывал наказание. Первая мировая война и революция, конечно, не прошли мимо колонии. Жизнь в ней, по существу, была парализована. Хозяйство находилось в упадке, всюду царила разруха, не было инвентаря, не хватало людей (заключенных) для ведения сельскохозяйственных работ, служащих для охраны.

Необходимо было колонию наполнить людьми. Сюда стали направлять и подследственных, и административно арестованных, и просто задержанных, которые работать не хотели, разбегались. Для их содержания нужны были сотрудники. Прежний штат не сохранился. Новые люди сюда не шли. Для несения службы вахтовым методом стали направляться служащие из московских тюрем: Бутырской, Таганской и др. Понятно, что случайные здесь люди не хотели, да и не могли должным образом нести службу.

Колония эта была детищем С. В. Познышева, и на его глазах она погибала.

Вся деятельность М. И. Трушковского — это борьба за жизнь учреждения. В своих письмах, телеграммах он просит руководство Карательного отдела ускорить доставку семян и инвентаря, позднее гвоздей, предметов обихода, мыла и пр. На что ему обещают вступить в переговоры, принять меры, просят подождать и пр.

Особую тревогу у М. И. Трушковского вызывало то, что нечем было кормить людей и лошадей (даже тех, что были), продуктов не хватало. Он просит Карательный отдел направить в колонию продукты и сообщает о том, что через 2 дня не будет ничего для еды. Ответа нет. Спустя два дня он отправляет коротенькую, всего из пяти слов, но полную отчаяния и безысходности телеграмму: «Продовольствие исчерпано варить нечего Трушковский». На часах было 12 ч 57 мин. Пока не установлено, как люди жили в последующее время, но к 5 августа еще не решили, каким поездом можно отправить продукты. М. И. Трушковский снова просит продуктов и овса для лошадей, которые истощены и работать не могут. Эти просьбы повторяются изо дня в день. Наконец реакция наступила. Инспектор, которому передавались на исполнение телеграммы, пришел к выводу, что заведующий колонией не справляется с работой и надо ее проверить. Вскоре М. И. Трушковский оставил колонию. Заведующим был назначен А. Г. Бельский [ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 4. Д. 336. Л. 3]. Свою работу он начал с тех же просьб [ГА РФ. Ф. 474. Оп. 6. Д. 58. Л. 28. 32, 40-41, 52, 59, 60, 63, 66, 68-69, 83-84, 92, 140, 151-152, 165, 168-169, 198, 202, 209, 250, 326, 342]. Результат тот же.

Эта колония стала первым учреждением нового типа по исполнению уголовного наказания в виде лишения свободы — исправительно-трудовой.

Создание таких колоний рассматривалось как свидетельство осуществляемой реформы тюремного дела, предусматривающей новые места заключения, способные оказывать воспитательно-карательное воздействие, для чего наиболее пригодным является труд.

Несмотря на трудности, связанные с общей социально-политической и экономической ситуацией в стране, неподготовленностью преобразований, они все-таки осуществлялись.

1 марта 1919 г. у ст. Лигово в Петрограде на бывшей даче А. А. Нарышкина открылась 1-я Петроградская сельскохозяйственная колония для лишенных свободы [28, с. 3-4].

Всего в соответствии с Инструкцией в 1919 г. было создано 9 сельскохозяйственных колоний (Московская, Петроградская, Новгородская, Курская, Тамбовская, Костромская, Тульская, Калужская, Самарская) [29, с. 8], в 1920 г. их было уже 15 [30, с. 6].

Справедливости ради следует отметить, что анализируемый документ инструкцией, как таковой, и не является. Если признать, что в документе изложены нормы, то придется согласиться, за исключением некоторых, они все декларативны. Абсолютное их большинство изложены абстрактно, в лучшем случае относительно определенно. Здесь содержатся указания о том, что следует делать, исполняя наказание, то есть провозглашались декларации о намерениях, определялись принципиальные подходы к реформированию тюремной системы.

Однако Инструкция не содержала в себе никаких указаний относительно того, как, когда, каким образом, кому именно следует реализовывать провозглашенные общие требования, что, пожалуй, самое важное в инструкциях. Следствием этого явилось издание большого количества постановлений НКЮ по разным направлениям: от 19 марта 1918 г. «О порядке увольнения и назначения на должность тюремной инспекции и администрации», 7 августа 1918 г. «О создании тюремных мастерских, о внешних работах и оплате труда заключенных», 2 ноября 1918 г. «О привлечении всех здоровых заключенных к труду», 22 ноября 1918 г. «Об утверждении распределительных комиссий при карательных отделах губернских и областных отделов юстиции», 22 ноября 1918 г. «Временные правила распределения заключенных», 4 февраля 1919 г. «О тюремном режиме и о привлечении к ответственности виновных лиц в притеснении заключенных», 23 февраля 1919 г. «О порядке оплаты труда заключенных», 12 августа 1919 г. «Устав трудовых земледельческих колоний для лишения свободы», 5 августа 1920 г. «Правила об отпуске на работы в советские учреждения и предприятия заключенных специалистов» и др.

И все-таки, несмотря ни на что, теперь, с расстояния длиною в век, можно и нужно отметить, что в свое время Инструкция сыграла роль стабилизатора, что позволило приостановить распад учреждений и криминальный беспредел. В условиях разрушения старого и формирования нового государственного аппарата она позволила практическим работникам определить профессиональную и личную линию поведения, поскольку давала разъяснения относительно того, что требуется от персонала, как следует относиться к заключенным, какие меры применять и пр. Она устанавливала хотя бы общие, но официальные требования к поведению заключенных и была выразителем официальных взглядов на сущность и содержание лишения свободы как меры наказания и особенности его исполнения и отбывания.

Временная инструкция явилась первым правовым актом, объявившим и закрепившим систему учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы, и основу их деятельности. Она положила начало развитию системы мест лишения свободы, которые в дальнейшем переходили от учреждений тюремного типа к учреждениям воспитательного характера.

Однако ветры перемен уже дули в другие паруса. Весной 1919 г. было принято Постановление ВЦИК «О лагерях принудительных работ», а в ноябре 1920 г. объявлено Положение об общих местах заключения. А это — уже совсем другая история.

Библиографический список

1. Советское государство. 1913. № 7.

2. Курицын В. М. Переход к НЭПу и революционная законность. М., 1972. 48 с.

3. Дриль Д. А. Призрение несовершеннолетних преступников, «нравственно испорченных», и беспризорных детей и подростков в России // Общественное и частное призрение в России. СПб., 1907. С. 100-112.

4. Беляева Л. И. Воспитание несовершеннолетних правонарушителей в России : в 3 ч. М., 2007. Ч. 1. 399 с.

5. Детков М. Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917-1930 годов. М., 1992. 192 с.

6. Веселов А. Н. Низшее профессионально-техническое образование в РСФСР. М., 1955. 328 с.

7. Иванович К. А. Сельскохозяйственное образование в СССР. М., 1958. 240 с.

8. Профессионально-техническое образование в СССР. М., 1961. 112 с.

9. Очерки истории профессионально-технического образования в СССР / под ред. А. С. Бастышева. М., 1981. 350 с.

10. Христианович А. Школьное и профессиональное обучение в тюрьме // Тюремный вестник. 1902. № 3. С. 244-252.

11. Крживецкий Б. Внутренние арестантские работы и кустарный труд (по экспонатам 2-й Всероссийской кустарной выставки в Санкт-Петербурге) // Тюремный вестник. 1913. № 5. С. 839-871.

12. Цветков И. Пошив и починка сапог в тюремной сапожной мастерской // Тюремный вестник. 1916. № 11. С. 1095-1097.

13. Градусов В. Железнодорожные работы арестантов // Тюремный вестник. 1916. № 6-7. С. 657-672.

14. Терзиев Н. Профессиональное обучение питомцев воспитательно-исправительных заведений // Тюремный вестник. 1916. № 6-7. С. 679-699.

15. Дриль Д. Тюрьма и предупредительное воспитание // Журнал Министерства юстиции. 1990. № 3. С. 30-54.

16. Беляева Л. И. Патронат в России. 2-е изд. Воронеж, 2001. 137 с.

17. Акимов В. Патронат как орудие борьбы с преступностью // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете. 1896. Кн. 9 (Ноябрь). С. 75-90.

18. Баранцевич Е. Патронат в жизни России. Томск, 1914. 425 с.

19. Гогель С. Роль общества в деле борьбы с преступностью. СПб., 1906. 287 с.

20. Курлянд И. Идея патроната как идея внутреннего управления. Ярославль, 1898. 245 с.

21. Демченко Г. Общества патроната. Их возникновение, устройство и деятельность. Киев, 1912. 23 с.

22. Люблинский П. Современное состояние и задачи обществ патроната // Право. 1908. № 10. С. 552-562.

23. Малинин Ф. Тюремный патронат // Тюремный вестник. 1905. № 8.

24. Познышев С. Очерки тюрьмоведения. Петроград, 1915. 295 с.

25. Фельдштейн Г. Патронат. Его необходимость и принцип организации. СПб., 1900. 56 с.

26. Люблинский П. И. Государственная помощь обществам патроната // Тюремный вестник. 1908. № 11. С. 710-730.

27. Отчет Московского общества ремесленно-земледельческих колоний для лиц, освобожденных из мест заключения, за 1912 г. М., 1913. 51 с.

28. 1-я Петроградская трудовая сельскохозяйственная колония для лишения свободы. Петроград, 1922. 16 с.

29. Тюремное дело в РСФСР. Отчет Центрального Карательного отдела НКЮ VII Съезду Советов. М., 1920. 26 с.

30. Тюремное дело в 1920 г. Отчет Народного Комиссариата юстиции по Центральному Карательному отделу VIII Всероссийскому Съезду Советов. М., 1920. 33 с.

«Хранить память, беречь память – наш нравственный долг перед самими собой и перед потомками. Память – наше богатство».
Д. С. Лихачев

Музеи бывают художественные, исторические, этнографические, промышленные… А бывают и тюремные. В ГУФСИН России по Пермскому краю их целых два. Один находится в управлении по руководству учреждениями с особыми условиями хозяйственной деятельности в г. Соликамске. Другой – в исправительной колонии № 35, расположенной в поселке Центральный Чусовского района. О нем – наш сегодняшний рассказ.

В середине 1990-х гриф секретности стали снимать со многих страниц истории страны, в том числе пенитенциарной системы. Долгие десятилетия информация, отражающая положение и быт заключенных в местах лишения свободы, была закрытой, что приводило к различным домыслам и слухам в обществе.
В 1997 году в ГУВД Пермской области взяли курс на изменение негативного отношения к деятельности системы, повышение культурного уровня сотрудников, расширение связей с общественностью. В частности, были разосланы рекомендации по организации музеев и музейных комнат. В соответствии с приказом №21 от 20 февраля 1998 года по учреждению было разработано Положение об организации в ИК-35 музея, а ответственным за эту работу был назначен Владимир Кургузов.

— Музей — это экспонаты. Но где их брать? — вспоминает Владимир Кириллович. — Начал своих друзей и коллег по работе обходить-объезжать. Знакомые, у которых сохранились старинные или интересные с точки зрения музейщика предметы, жили в окрестных городах — Лысьве, Чусовом, Горнозаводске. Однако владельцы со старыми вещами, книгами, документами, фотографиями не всегда расставались охотно, зачастую приходилось их выпрашивать. Пожилым людям они напоминали о молодости, некогда наполненной планами и надеждами. Для молодых же это семейные реликвии, свидетельства жизни бабушек и дедушек, родителей и возможность рассказать детям о своих корнях. А отдать в музей учреждения – значит потерять из «музея» семейного. Так что сложности были.

Долгие годы музей теснился в старом, довоенной постройки здании детского сада. Лишь с 2008 года он располагается в нескольких комнатах жилого дома.

— Но места все равно не хватает, — сетует Кургузов. — В запасниках еще есть кое-что, выставить бы надо.

В музее пять небольших залов, каждый посвящен отдельной теме.

Первая экспозиция музея посвящена социально-бытовым условиям жизни сотрудников. Здесь представлены предметы быта и увлечений нескольких поколений: посуда, мебель, швейные машинки, радиоприемники, вышитые скатерти и полотенца, картины, а еще охотничье и рыболовное снаряжение, оружие, бинокли…

Особое место отведено рассказу о семье замечательных людей — Петра и Надежды Кетовых. Первым экспонатом музея стала балалайка Петра Григорьевича. История жизни этого человека — это история поколения, испытавшего на себе коллективизацию 1930-х, годы военного лихолетья и послевоенного восстановления страны. Войну он прошел на Тихоокеанском флоте, а с 1947 года служил в уголовно-исполнительной системе. Среди множества личных документов и вещей, музыкальных инструментов представлены награды этих достойных людей.

Во втором зале размещена экспозиция «О своем крае». Она посвящена истории организации исправительных учреждений в Чусовском районе Прикамья. На стендах – государственные документы, фотографии, объемные макеты и карты с электрической маркировкой, личные вещи первых строителей – инженеров, геологов, сотрудников и осужденных тех времен. О чем они поведают экскурсантам?

Возьмем в руки пожелтевший от времени документ. Это приказ начальника управления УНКВД по Молотовской области № 042 от 2 марта 1946 года. Читаем: «…организовать исправительно-трудовую колонию № 10 для обслуживания рабочей силой Сплавной конторы «Чусовлесдревмет» и Чусовского металлургического завода с лимитом наполнения в 800 человек, с отдельным участком на 8 километре в сторону поселка Створ с лимитом 100 человек (мужчин)». Так начиналась история ИК-35.

За прошедшие десятилетия произошли большие изменения. Исчезло большинство лагерных пунктов и командировок, на месте жилых бараков появился поселок Центральный, где дислоцировалась ИТК-34 (впоследствии ИК-35), которая в 1963 году получила юридическую самостоятельность. Ее начальником в то время был капитан Илларион Прокопьевич Бондюгов, человек с героическим военным прошлым. Его имя поминают добрым словом и по сей день, с ним связаны большие достижения в жизни поселка и исправительно-трудового лагеря по части благоустройства. Строились жилые дома, детский сад, укреплялась дорога. Не забывали и о досуге. Начали создавать базу отдыха, выкопали пруд, спустили на воду лодки для прогулок, развели карпов. Помнили и о художественной самодеятельности: в клубе организовывались концерты, конкурсы, приобрели киноустановку.

В третьем зале посетители узнают о жизни местных лагерных пунктов во время Великой Отечественной войны, о мужестве и героизме участвовавших в сражениях сотрудников. Два стенда в экспозиции посвящены участникам локальных войн.

В памятном альбоме музея представлены копии военных и послевоенных фотографий фронтовиков — в быту, на службе, во время выступлений художественной самодеятельности…

В годы войны в связи с эвакуацией лагерей из западных районов страны, захваченных противником, на Урал шли большие этапы заключенных: их количество в Прикамье возросло с 21 862 человек в конце 1941 года до 27 526 в конце 1942 года. Людей надо было разместить, создать приемлемые условия в быту, обеспечить работой — труд десятков тысяч преступивших закон нужен был фронту.

Эти задачи были успешно решены сотрудниками исправительно-трудовых колоний. Так, например, коллектив промышленной колонии № 1 уже в начале декабря 1942-го выполнил производственную программу года на 108,2 процента. Досрочно выполнили финансовые планы 1942 года лагерное отделение № 1, колонии № 6 и 10.

Среди музейных бумаг встречаются интересные документы тех лет о жизни осужденных. Например, в начале войны осужденным выдавали 25 граммов рыбы и 700 граммов хлеба в день. Затем норма питания сократилась и составляла 2 125 калорий в сутки. Ситуация немного улучшилась после войны: в 1949 году среднестатистическому заключенному, выполнявшему норму выработки, давали мясо — 20 граммов, рыбу — уже 160. Начали выдавать сахар и растительное масло.

В четвертом зале размещена экспозиция «Обеспечение охраны и надзора сотрудниками ИТК и военнослужащими внутренних войск МВД СССР в/ч 6658».

С самого начала войны в местах лишения свободы стали распространяться пораженческие настроения. Циркулировали не имевшие под собой основания слухи о том, что неоднократно судимые будут вывезены на север и ликвидированы. В связи с этим, в местах лишения свободы активизировалась антисоветская агитация, оживилась деятельность отдельных групп осужденных, направленная на подготовку вооруженных восстаний в лагерях. Недовольство осужденных иногда выливалось в волнения и даже бунты. Известный мятеж осужденных на лагерном, пункте «Лесорейд» Воркутинского ИТЛ НКВД в январе 1942 года, длившийся неделю и приведший к большим человеческим потерям с обеих сторон, был подавлен. Но выступление имело последствия. Уже в феврале 1942 года была введена инструкция, регулирующая порядок содержания осужденных в годы войны. Она предусматривала применение оружия без предупреждения при нападении на работников мест заключения или охрану и при отказе осужденных приступить к работе после двукратного предупреждения.

Глядя на экспонаты, понимаешь, какая ответственность лежала на плечах сотрудников, с какими трудностями и опасностью им приходилось сталкиваться ежедневно. Самодельное оружие разных лет, и холодное и огнестрельное, изъятое у осужденных, даже «самопальные» гранаты — все это можно увидеть в музее.

Пятая экспозиция музея посвящена жизни и деятельности подразделения и поселка в наши дни — работе и досугу. Здесь выставлены грамоты, вымпелы, кубки за достижения в службе и в спортивных состязаниях, в конкурсах разных уровней. Несколько стендов посвящены династиям сотрудников. Колесниченко, Шамай, Воробьевы, Теплоуховы — у каждой семьи своя история продолжения служебных традиций. Среди них и Кургузовы. У Владимира Кирилловича двое детей, он дважды дедушка и уже семь лет — прадедушка. Сын Кургузовых — Андрей — продолжатель династии, служит в колонии, где трудился его отец.

Сегодня Владимир Кириллович Кургузов возглавляет совет ветеранов колонии, проводит воспитательные занятия с личным составом учреждения, беседует с молодежью, передает опыт, читает им лекции. А еще он староста поселка Центральный. Жители идут к нему с коммунальными вопросами, предложениями по благоустройству. Почему мы так подробно рассказываем о Кургузове? Потому что его судьба — тоже история, ведь если бы не его энтузиазм, не было бы и тюремного музея. Настоящего, организованного по всем правилам, где ярко и познавательно рассказывается о жизни уголовно-исполнительной системы региона — вчерашней и сегодняшней.

Сохранение исторического наследия — это гражданский долг каждого. Люди, создававшие музеи УИС и сохраняющие их по сей день, осознали важность этого дела. Они своим трудом доказали, что историю можно видеть, осязать, ее можно потрогать руками.

История, тем более новейшая, не есть нечто застывшее, напротив, это живая наука. Еще здравствуют очевидцы событий полувековой давности, их потомки продолжают дело отцов. Поэтому музей всегда находится в развитии. Без осознания прошлого не построить будущее. Важно донести эту мысль до подрастающего поколения, пополняющего ряды сотрудников УИС, и с должной серьезностью продолжать работу наших ведомственных музеев.

Ксения ТАРАСОВА

«Преступление и наказание» – № 4-2012

ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1918–1960
Документ № 77

Справка об истории возникновения и развития ИТЛ и ГУЛАГа ОГПУ—НКВД—МВД СССР

25.05.1950

С октября 1917 года общее руководство исправительно-трудовой политикой, организация и руководство местами лишения свободы на территории РСФСР осуществлялось Народным Комиссариатом Юстиции РСФСР, в ведении которого находились все тюрьмы, в том числе и военные. Непосредственный контроль за деятельностью мест заключения производил тюремный отдел НКР РСФСР¹.

Постановлением Правительства «О лишении свободы и порядке отбытия наказания» вместо прежнего Главного Управления местами заключения в НКВД РСФСР учреждался Центральный Карательный отдел².

В постановлении Правительства 1921 года, утвердившего «Положение об общих местах заключения РСФСР», функции Центрального Карательного отдела НКВД РСФСР определились как функции общего надзора и руководства за местами заключения³.

К местам лишения свободы в те годы относились:

а) учреждения для принятия мер социальной защиты исправительного характера:

1) дома заключения,

2) исправительно-трудовые дома,

3) трудовые колонии — сельскохозяйственные, ремесленные и фабричные, изоляторы специального назначения, переходные исправительно-трудовые дома;

б) учреждения для применения мер социальной защиты медико-педагогического характера:

1) трудовые дома для несовершеннолетних правонарушителей,

2) трудовые дома для правонарушителей из рабоче-крестьянской молодежи,

в) учреждения для применения мер социальной защиты медицинского характера:

1) колонии для психически неуравновешенных, туберкулезных и других больных заключенных,

2) институты психиатрической экспертизы, больницы и пр.⁴

К основному типу мест заключения относились исправительно-трудовые дома. Колонии в этот период времени, как по своему характеру, так и по условиям содержания заключенных в них и удельному весу в системе мест заключения, еще не представляли собою места общего заключения.

Если изоляторы являлись учреждениями, режим содержания в которых отклонялся в сторону усиления от общего режима, то в колониях такое отклонение от общего режима наблюдалось в сторону его смягчения. В колонии направлялись только трудящиеся, осужденные на срок до пяти лет, совершившие преступления в первый раз случайно или вследствие стечения тяжелых материальных условий. Внушающие опасения в побеге колонии, по мысли законодателя, должны были постепенно вытеснить все остальные типы мест заключения. В ст. 4 Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1924 года об этом говорилось так: «…Исправительно-трудовое воздействие на заключенных в целях полного и действительного его осуществления и максимального развития вместо оставшихся от прежнего времени тюрем сети трудовых, сельскохозяйственных, ремесленных и фабричных колоний и переходных исправительно-трудовых домов, устраиваемых преимущественно вне городов».

На основании постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 25.VIII-1923 г. места лишения свободы были переданы из НКЮ РСФСР в ведение НКВД РСФСР, в котором и находились до конца 1930 года, т.е. до ликвидации наркомвнуделов союзных республик⁵.

В постановлении ЦИК и СНК о причинах ликвидации наркомвнуделов указывалось, что наркомвнуделы «… стали излишними звеньями советского аппарата… Период развернутого наступления на капиталистические элементы города и деревни, социалистической реконструкции всего народного хозяйства вызывает необходимость большего приспособления советского аппарата к задачам социалистического строительства. Коммунальное хозяйство требует специального планового руководства и строгой увязки его со всем местным хозяйством страны, с темпами ее индустриализации; обострение классовой борьбы требует от органов по борьбе с преступностью и по охране общественной безопасности и революционного порядка — милиции, уголовного розыска — большей дисциплины, а также большей самостоятельности в управлении ими⁶.

При ликвидации НКВД союзных республик их функции в области коммунального хозяйства были переданы организованным при СНК союзных республик Главным управлениям коммунального хозяйства. Руководство милицией и уголовным розыском было возложено на организованные при СНК союзных республик — Главные управления милиции и уголовного розыска. Общее руководство исправительно-трудовой политикой, организация и руководство местами лишения свободы были переданы в ведение наркоматов юстиции. Все остальные функции НКВД, в том числе ведение актов гражданского состояния, были возложены на Президиумы Исполнительных Комитетов.

Наряду с местами лишения свободы, упоминаемыми в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1933 года, уже с 1920 года появляется новый тип лишения свободы — лагеря особого назначения. Правда, лагерь, как вид лишения свободы, впервые встречается в постановлении СНК РСФСР о красном терроре⁷, однако, такое упоминание в то время носило скорее декларативный, чем практический характер, так как организация первого лагеря особого назначения относится к 1920 году.

Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 года, принятый 2-й сессией ВЦИК и введенный в действие постановлением ВЦИК 26.XI-26 г. с 1 января 1927 года⁸ в ст. 2 отразил наличие этих двух видов мест лишения свободы: места общего заключения (колонии) и исправительно-трудовые лагери.

В основу такого различия была положена величина срока наказания, т.е. степень социальной опасности правонарушителя, в соответствии с которой такая личность и направлялась в то или иное исправительно-трудовое учреждение. При осуждении на малые сроки наказание отбывается в общих местах заключения, при осуждении на срок свыше 3-х лет — в ИТЛ.

27 октября 1934 года постановлением ЦИК и СНК СССР деятельность Главного Управления исправительно-трудовых учреждений (ГУИТУ) НКЮ РСФСР была прекращена, а все места заключения, находившиеся в его ведении, переданы Главному Управлению исправительно-трудовых лагерей НКВД, в составе которого организовывался отдел мест заключения⁹.

В связи с такой передачей ГУЛАГ переименовывался из Главного Управления лагерями и трудпоселениями НКВД СССР в Главное Управление лагерей, трудпоселений и мест заключений НКВД СССР¹⁰.

С этого периода ГУЛАГ НКВД СССР превращается почти в единственный централизованный государственный орган по руководству исправительно-трудовыми учреждениями в СССР.

Организации ГУЛАГа (январь 1931 г.) предшествовал количественный рост исправительно-трудовых лагерей, на базе которых и появилась необходимость организации в 1930 году в центральном аппарате ОГПУ вначале УЛАГа, а затем ГУЛАГа.

а) Организация лагерей

Все лагери, существовавшие и существующие на территории Советского Союза, в соответствии с законодательством, можно разделить на две группы: на лагеря особого назначения (с 1918 по 1929 гг.) и исправительно-трудовые (с 1929 по 1950 гг).

Первый лагерь особого назначения и предназначался для содержания в нем активных врагов советского государства. Никакого трудиспользования заключенных до 1926 года в нем не производилось; лагерь служил лишь местом строгой изоляции саботажников и других контрреволюционных элементов.

Первая группа исправительных-трудовых лагерей была создана на Севере для освоения природных богатств Северного края, в особенности каменного угля в районах бассейна рек Печоры и Воркуты, нефти на Ухте, строительства железных дорог и грунтовых путей. Деятельностью этих лагерей руководило Управление северных лагерей особого назначения ОГПУ¹¹.

25 апреля 1930 года ОГПУ издало приказ № 131, в котором обратилось с призывом к чекистским кадрам о записи добровольцев на руководящую работу во вновь организовывавшиеся лагери. В приказе говорилось, что «Постановлением СНК СССР от ll.VII-29 г. на ОГПУ возложена задача развития хозяйственной жизни наименее доступных, наиболее трудно освояемых и вместе с тем обладающих огромными естественными богатствами окраин нашего Союза, путем использования труда изолируемых социально-опасных элементов, колонизации ими малонаселенных мест». Ставилась задача организации новых лагерей в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке и в Средней Азии¹².

Осуществляя постановление Правительства, ОГПУ в последующие 1930–1932 гг. в различных районах страны создало следующие исправительно-трудовые лагери: Нижегородский, Казахстанский, Сызранский, Кунгурский, Ухто-Печорский, Свирский, Бишерский, Темниковский, Сибирский, Карагандинский (совхоз «Гигант»). Особо должна быть отмечена организация 16 ноября 1931 года специального Беломорско-Балтийского исправительно-трудового лагеря ОГПУ для строительства Беломорско-Балтийского канала, постройка которого явилась честью всего коллектива ОГПУ. Именно на строительстве Беломорско-Балтийского канала со всей убедительностью была доказана правильность основных принципов советской исправительно-трудовой политики. Здесь удалось наиболее правильно и полно осуществить известное диалектическое указание Ленина о сочетании принуждения с убеждением, что как раз и составляет сущность исправительно-трудовой политики советской власти.

Только «на основе правильного проведения исправительно-трудовой политики советской власти, — говорилось в постановлении СНК СССР от 2.VIII-1932 г. «Об открытии Беломорско-Балтийского канала имени Сталина», — Главное управление исправительно-трудовыми лагерями ОГПУ провело большую политико-воспитательную работу среди заключенных, получивших трудовые навыки и квалификации и в целом ряде случаев хорошо проявивших себя работе на строительстве»

В 1932 году организуются новые лагери ОГПУ, в том числе: Северо-Восточный — для освоения Дальнего Севера и добычи цветных металлов, в Казахстане — Порвинский — рыболовецкий, Дмитровский — в Московской области для строительства канала Москва—Волга, на ДВК Байкало-Амурский для строительства железной дороги.

В 1935 году в далекой Арктике, в Норильске, для строительства никелевого комбината и освоения района расположения комбината был создан Норильлаг¹³.

Для развития и освоения природных богатств Дальнего Севера в 1937 году были организованы следующие ИТЛ: Воркутинский (С. Уса) для строительства шахт и добычи угля, а также строительства ж.д. магистрали Воркута—Кожва; Ухтинский — добыча нефти, газа, асфальтитов, радия; Усть-Вымский — строительства железной дороги Чибью—Котлас и лесозаготовок в Усть-Вымском лесном массиве; Печорский — баржестроения и лесозаготовок в Троицко-Печорском и Кожвинском леспромхозах¹⁴. К 1937 году относится также и организация восьми лесозаготовительных лагерей: Тайшетского, Томск-Асинского, Куломского, Усть-Вымского, Ивдельского, Каргопольского, Локчимского¹⁵.

До 1930 года трудовое использование, а также права и обязанности заключенных в ИТЛ частично определялись Исправительно-трудовым кодексом РСФСР 1927 г. Однако режим содержания заключенных в ИТЛ Исправительно-трудовым кодексом РСФСР 1924 г. не регулировался, и даже упоминания об ИТЛ в этом кодексе не было. По этой причине режим содержания заключенных в ИТЛ в значительной степени устанавливался приказами и инструкциями ОГПУ.

Обязательными для лагерей, как и для всех мест заключения, оставались общие принципы исправительно-трудовой политики, изложенные в кодексе. Важнейшими из этих принципов являются — наказание не должно преследовать цели причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства осужденных. Приспособление правонарушителей к условиям трудового общежития.

Первым документом, регулирующим деятельность исправительно-трудовых лагерей, было «Положение об исправительно-трудовых лагерях», утвержденное СНК СССР 2 апреля 1930 года.

Положение состояло из четырех разделов: общие положения, управление лагерями, их структура и предметы ведения, основные положения о порядке содержания заключенных, прокурорский надзор за лагерями.

Основной задачей лагерей, по Положению, являлась охрана общества от особо социально-опасных правонарушителей путем их изоляции, соединенной с общественно-полезным трудом.

Структура лагеря состояла из частей: производственно-эксплуатационной, культурно-воспитательной и санитарной, а также аттестационной комиссии. Возглавлял работу в лагере начальник лагеря.

С целью более последовательного и целесообразного выполнения задач исправительно-трудовой политики заключенные делились на три категории.

К первой категории относились заключенные из трудящихся (рабочие, крестьяне и служащие), пользовавшиеся до вынесения приговора избирательными правами, осужденные впервые на сроки не свыше пяти лет и не за контрреволюционные преступления.

Ко второй категории относились те же заключенные, но осужденные на сроки свыше пяти лет.

К третьей — относились все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления.

Режим содержания единым не был: применительно к категориям он подразделялся на три вида: первоначальный, облегченный и льготный.

Первоначальный режим применялся ко всем вновь поступающим в лагерь заключенным и продолжался для заключенных 1-й категории не менее шести месяцев; для 2-й категории — не менее года и для 3-й категории — не менее 3-х лет.

Содержащиеся на первоначальном режиме могли использоваться только на общих работах, проживать в пределах лагеря и не выходить без разрешения из общежития лагеря.

Заключенные, находившиеся на облегченном режиме, использовались на постоянной работе в учреждениях, предприятиях и на промыслах. Проживали в общежитиях, прикрепленных к предприятиям, имели право отлучки (отлучка свыше 6 часов после вечерней поверки рассматривалась как побег). Направлялись на работы по рабочим книжкам, могли быть премированы.

Сверх условий, установленных для облегченного режима, заключенные, находившиеся на льготном режиме, имели право на выход за пределы лагеря и занимать административно-хозяйственные должности в управлении лагеря и по производству работ.

Нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления, не могли занимать административно-хозяйственные должности.

Меры поощрения к хорошо работающим почти совпадали с мерами поощрения, установленными инструкцией по режиму содержания заключенных в ИТЛ и ИТК МВД, утвержденной приказом МВД СССР № 0190-1947 года.

Для оказания материальной помощи лицам, отбывшим сроки наказания, учреждался особый фонд, составлявшийся из частичных отчислений от премиальных вознаграждений, отчислений от заработной платы заключенных и прочих поступлений.

Этим положением лагери руководствовались до августа 1939 года, когда приказом НКВД СССР № 00889 была утверждена новая инструкция по режиму содержания заключенных в ИТЛ, значительно отличавшаяся от Положения об ИТЛ 1930 года.

В настоящее время режим содержания заключенных и их трудовое использование определяется приказами НКВД—МВД СССР № 0190-1947 г., 001516-1948 г. и 0418-1949 г.

б) Организация УЛАГа, ГУЛАГа ОГПУ—НКВД—МВД и его структурные изменения

Значительный рост лагерной сети к 1930 году, а также наличие прямого указания в «Положении об исправительно-трудовых лагерях» (п. 3) о том, что «лагери находятся в ведении ОГПУ, которое осуществляет общее руководство их деятельностью», настоятельно требовало организации централизованного руководства этой сетью. Такой аппарат в составе ОГПУ — центра и был создан в апреле 1930 года. Назван был этот аппарат Управлением лагерями (УЛАГ) ОГПУ¹⁶, в последующем реорганизованный в ГУЛАГ ОГПУ¹⁷.

Каких-либо специальных приказов об организации ГУЛАГа не было. Предполагают, что УЛАГ через год после своей организации стал именоваться ГУЛАГом в силу устного распоряжения Председателя ОГПУ.

Характер взаимоотношений между лагерями и Управлением лагерями был определен приказом ОГПУ от 23.V-1930 г., в вводной части которого указывалось: «В целях усиления контроля над работой и состоянием исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, приближения непосредственного руководства и согласования их деятельности с полномочными представительствами — управления лагерей на местах подчинить во всех отношениях соответствующим полномочным представительствам».

На Управление лагерями, помимо общего руководства лагерями через соответствующие ПП ОГПУ, возлагались также учет и распределение заключенных по лагерям и руководство: хозяйственно-финансовой и плановой деятельностью лагерей, их снабжение продовольствием, обмундированием, а также материалами для производства. Руководство чекистско-оперативной работой возлагалось на полномочные представительства (п. 4)¹⁸.

Первая значительная реорганизация ГУЛАГа произошла в связи с постановлением ЦИКа и СНК СССР от 27 октября 1934 г. «О передаче исправительно-трудовых учреждений Народных Комиссариатов юстиции союзных республик в ведение Народного Комиссариата внутренних дел СССР», о чем и было выше уже сказано.

Начальная деятельность ГУЛАГа совпала с периодом сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса.

Еще в процессе ликвидации кулачества возникла сложная и весьма важная проблема — хозяйственного и трудового устройства репрессированных лиц в местах их нового расселения. Выполнение этой задачи было возложено на органы ОГПУ.

7 августа 1931 года Специальная Комиссия по спецпоселенцам ЦК ВКП(б) наметила подробные мероприятия по хозяйственному устройству спецпоселенцев, определила их правовое положение и возложила обязанности хозустройства спецпоселенцев и установление порядка их трудового использования на УЛАГ ОГПУ¹⁹.

Для этой цели в ГУЛАГе ОГПУ был создан специальный отдел по спецпоселенцам, которому подчинялись начальники отделов и инспектора по спецпоселенцам ПП ОГПУ²⁰.

Отдел по спецпоселенцам в ГУЛАГе находился до августа 1941 года, а в августе был превращен в самостоятельный отдел НКВД СССР²¹.

Всю свою работу по хозяйственному и трудовому устройству спецпоселенцев, а позже, в 1933 году и труд поселенцев, ГУЛАГ проводил через отделы и инспекции по спецпоселенцам ПП ОГПУ: Северо-Кавказского, Средне-Волжского, Горьковского, Восточно-Сибирского, Северного краев, Сиблаг, Сазлаг, Северного, Западного и Южного Казахстана, Башкирии, ЛВО, инспекции с/п ГПУ Якутской АССР, ГПУ УССР и Алданский оперсектор²².

Процесс увеличения оперативной и производственной деятельности ГУЛАГа с этого периода стал значительно возрастать. Лесной сектор в ГУЛАГе реорганизуется в лесной отдел²³, лесной отдел реорганизуется в управление лесной промышлености²⁴, отдел военизированной охраны²⁵, в состав которого включался новый отдел — отдел режима. Отдел трудовых колоний, существовавший ранее в НКВД как самостоятельный отдел, включался в состав ГУЛАГа²⁶.

Создавалась контрольно-инспекторская группа²⁷ и Управление горно-металлургической промышленности²⁸.

Вторая крупная реорганизация ГУЛАГа была произведена 19 августа 1940 года.

Приказом НКВД СССР «О переустройстве ГУЛАГа» устанавливалась следующая его структура:

Управления: Охраны и режима, исправтрудколоний и трудовых поселений, горно-металлургической промышленности, промышленного и специального строительства заводов и горных предприятий черной металлургии, лесной промышленности, строительства авиационных заводов, топливной промышленности и строек НКВД СССР.

Отделы: Политический, Кадров, Учета и распределения заключенных, Санитарный, Мобилизационный, Ветеринарный, Общего снабжения, Административно-хозяйственный и на правах отдела контрольно-инспекторская группа, бюро рационализации и изобретательства, секретариат, архив.

Упразднялись отделы: плановый, финансовый, труда и зарплаты, главная бухгалтерия. Функции этих отделов возлагались на ЦФПО, начальник которого объявлялся одновременно заместителем начальника ГУЛАГа. Кроме того, упразднялись также отделы — железнодорожных и водных перевозок, технического снабжения с передачей функций последнего Управлению снабжения лагерей и строек НКВД СССР. В то же Управление включалась автотракторная инспекция ГУЛАГа.

В политотдел включался КВО, а в Управление исправительно-трудовых колоний — отдел трудовых колоний несовершеннолетних преступников, отдел спецпоселений и отдел с/х лагерей²⁹.

Этим приказом был как бы подведен итог процессу формирования ГУЛАГа, превращению его в единственный руководящий орган системы государственной изоляции преступников и в то же время в мощный производственный Главк НКВД СССР. Даже простое перечисление управлений и отделов ГУЛАГа, как это и было сделано выше, свидетельствует об исключительно важной роли этого главка в системе Народного Комиссариата внутренних дел Союза ССР.

В 1940 году ГУЛАГ возглавлял систему исправительно-трудовых учреждений, состоявшую из ИТЛ, ИТК, колоний для несовершеннолетних и бюро исправительно-трудовых работ, и в своей деятельности о размещении, режиме и охране заключенных руководствовался постановлениями правительства и разработанными им же по этим вопросам инструкциями и приказами НКВД СССР.

В основу режима содержания правонарушителей были положены принципы: 1) Обеспечения надежной изоляции в соответствии с тяжестью уголовного наказания; 2) Наибольшей эффективности использования труда заключенных; 3) Обязанности работы каждого заключенного по назначению администрации лагеря; 4) Поощрения честного отношения к труду и соблюдения режима, административного воздействия и даже предания суду симулянтов и отказчиков от работы.

Производственная деятельность ГУЛАГа в этот период характеризовалась большим разнообразием изготовляемой продукции и охватывала промышленность, с/х и строительство крупнейших индустриальных центров. 17 различных отраслей включала в себя эта промышленность. Однако наиболее крупной являлась лесная отрасль. Удельный вес лесозаготовительных лагерей в народном хозяйстве к 1939 году настолько вырос, что правительство сочло необходимым еще в 1938 году предоставить ГУЛАГу права основного лесозаготовителя и одновременно освободить его от попенной платы³⁰.

Горно-металлургическая промышленность ГУЛАГа получила свое интенсивное развитие лишь с 1938–1939 гг. и находилась в его ведении до 1941 года, когда была передана в специально созданное Главное Управление лагерей горно-металлургической промышленности НКВД.

Эта промышленность в основном занималась добычей и обработкой медно-никелевых руд в особо отдаленных районах страны.

Топливная промышленность ГУЛАГа включала в себя угольные месторождения: Воркутинское, Букачачинское, Райчихинское и Ухтинский нефтяной район.

До 1941 года, т.е. до организации Главного Управления гидротехнического строительства, ГУЛАГ самостоятельно производил значительные гидротехнические сооружения. В этой области его деятельность определялась указаниями 18 съезда ВКП(б) о необходимости «развернуть строительство величайшего в мире сооружения — двух Куйбышевских гидростанций, общей мощностью в 3,4 млн квт». «Закончить строительство и ввести в действие Угличскую и Рыбинскую гидростанции. В конце 3-й пятилетки создать глубоководный путь от Астрахани до Москвы с обеспечением глубин на всех перекатах не менее 2,6 мт».

26 февраля 1941 года произошла по счету третья реорганизация ГУЛАГа. На базе отделов и управлений ГУЛАГа были организованы самостоятельные промышленные главки Наркомата в том числе: ГУЛЖЛС, Главное Управление Гидротехнического строительства, ГУЛГМП, ГУЛПС, УЛТП, УЛЛП, Управление по строительству Куйбышевских заводов, Главное Управление по строительству Дальнего Севера (Дальстрой), Главное Управление шоссейных дорог³¹.

Структура ГУЛАГа после этой реорганизации представлялась следующей: Управления: охраны и режима, исправительно-трудовых колоний; отделы: оперативный, политический, ОК, учета и распределения заключенных, трудовых и специальных поселений, мобилизационный, общего назначения, санитарный, контрольно-инспекторская группа при начальнике ГУЛАГа, секретариат, бюро изобретательства, ветеринарный, архивное отделение³².

В годы Отечественной войны, в соответствии с указаниями товарища Сталина о перестройке всей работы тыла на военный лад и подчинении его интересам фронта и разгрома врага, вся оперативная и производственная работа была направлена на выполнение специальных заданий партии и правительства.

Военный период характеризовался постепенным уменьшением общего числа заключенных. В соответствии с Указами Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля и 24 ноября 1941 года, а также специальными решениями ГКО, лица, осужденные за маловажные преступления, были досрочно освобождены и значительная часть из них передана в ряды Красной Армии. Кроме того, все освобождаемые за отбытием срока наказания, годные к строевой службе, также передавались в армию.

Высокий порыв советского патриотизма, охвативший в годы войны весь советский народ, нашел свой отклик и среди заключенных. Это проявилось в массовой подаче заключенными заявлений об отправке на фронт, сдаче личных ценных вещей, денег и облигаций госзаймов в фонд обороны страны, приобретении за наличный расчет облигаций государственных военных займов.

Всего в фонд обороны страны от заключенных поступило: в 1941 году — 250.000 рублей, в 1942 году — свыше 2 млн. руб., в 1943–1944 гг. 25 млн. рублей.

Той же общенародной задаче — разгрому врага, была подчинена и хозяйственная деятельность ГУЛАГа. Если промышленность колоний в мирное время занималась изготовлением предметов ширпотреба, то с первых же дней войны на этих предприятиях ГУЛАГ организовал изготовление продукции только для нужд фронта.

За 1941–1944 гг. предприятия ГУЛАГа план по боеприпасам выполнили на 104 %. По выпуску отдельных видов боеприпасов ГУЛАГ занимал в Союзе второе место. По изготовлению спецукупорки также занято второе место в Союзе.

На швейных предприятиях ГУЛАГа переработано значительное количество тканей, из которых пошито обмундирование для Красной Армии.

Кроме того, ГУЛАГом в годы войны предоставлялась рабочая сила различным отраслям промышленности, в том числе: промышленности боеприпасов и вооружения, черной и цветной металлургии, авиационной и танковой промышленности, угольной и нефтяной, электростанциям электропромышленности, лесной промышленности, а также всем важнейшим стройкам СССР.

Важное значение для карательной и исправительно-трудовой политики советского государства в годы войны имел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19.IV-1943 года.

По этому Указу, для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях мирного советского гражданского населения и пленных красноармейцев, шпионов и изменников родине из числа советских граждан, уличенных в оказании содействия немецко-фашистским злодеям, было введено наказание — ссылка на каторжные работы.

Во исполнение Указа в ряде ИТЛ были созданы отделения для каторжан, куда и стали направляться с 1943 года все лица, осужденные по Указу от 19.IV-1943 года.

ГУЛАГ — история возникновения и развития за 1918-1950 годы, ч. 2

Источник: http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/1009238

Народный комиссариат внутренних дел СССР
Приказ
от 11 июня 1943 года № 00968Об организации отделений каторжных работ при исправительно-трудовых лагерях НКВД

11 июня 1943 г.

Сов. секретно

Сов. секретно

Примечания[править]