Инструкция в психологии это определение

Итак, несмотря на то, что психология
заимствовала (по крайней мере, по
мнению некоторых психологов) эксперимент
из естественных наук, с самого начала
исследований психологический эксперимент
реально отличался от эксперимента в
физике, химии, биологии, физиологии.
Уместно здесь привести точку зрения
Ю.М.Забродина: «Эксперимент в
психологии, как показывает анализ, с
самого начала оказался существенно
психологическим. Из естественных наук
была привнесена лишь идея экспериментирования
как направленного контроля и измерения
переменных в исследуемом объекте и в
его взаимодействии с окружающей средой.
Сами эти переменные имели весьма
различную природу: внешние, объектные
и внутренние, субъектные… .

Хотелось бы еще раз особо
подчеркнуть, что вопреки широко
распространенному мнению, эксперимент
как метод не был заимствован психологией
из естествознания. Была заимствована
идея экспе­риментирования, а это
совсем другое дело. Психологический
эксперимент с самых первых шагов
формировался (хотя и на базе
естест­веннонаучных идей активного
познания мира) совершенно самостоятельно.
Уникальная особенность и фундаментальная
характеристика психологического
эксперимента состояла в том, что в нем
впервые в структуре экспериментального,
опытного метода возникла инструкция
испытуемому. Ни в какой другой области
познания мы не находим в структуре
эксперимента инструкцию объекту,
который мы изучаем» [29].

В инструкции ставится задача
испытуемому, который должен ее понять
и принять. Более широко: ни в одной науке
нет организованного общения
между исследователем и объектом
исследования. Дело в том, что инструкция
не всегда является неотъемлемой частью
эксперимента (Ю.М.Забродин в качестве
такового очевидно подразумевает
лабо­ра­торный эксперимент на
взрослых испытуемых). При эксперименте
с детьми инструкция редуцирована и либо
включена в общий контекст общения
экспериментатора с ребенком, либо
является составной частью задания,
либо отсутствует вообще (эксперимент
на детях от 0 до 2 лет). То же самое
относится к медико-психологическому
эксперименту.

Наконец возможна ситуация, когда
испытуемый не знает, что над ним
проводится психологический эксперимент.
Разумеется, здесь возникает этическая
проблема, но иногда (в судебно-психологической
практике, в детской, медицинской,
социальной психологии и т.д.) это
единственно возможный способ провести
исследование и избавиться от «реакции
на эксперимент» со стороны испытуемых.

При этом общение испытуемого и
экспериментатора, в какой бы форме оно
не протекало, является неотъемлемой
частью любого эксперимента в психологии.
Это точно отметил Б.Ф.Ломов: «Человек
активен. Включаясь в эксперимент,
испытуемый не просто реагирует на
экспериментальные внешние воздействия,
и решает те или иные задачи (которые,
кстати, не всегда точно известны
экспериментатору), выполняет определенную
деятельность. В эксперименте
проявляются его установки, интересы,
личностные ориентации, субъективные
отложения. Иначе говоря, испытуемый
включается в психологический эксперимент
как личность. Любой психологический
эксперимент, какая бы техника в нем не
использовалась, всегда выступает в
форме общения (прямого или косвенного,
непосредственного или опосредованного)
между исследователем и испытуемым.
Испытуемые подвергаются влиянию со
стороны экспериментатора, условий и
процедуры эксперимента. Как бы мы ни
стремились нивелировать этот момент
(общения), используя самые современные
средства автоматизации, полностью
сделать это не удается. Таким образом,
очевидна необходимость при организации
психологического эксперимента учета,
по крайней мере, трех моментов:
деятельности испытуемого (решаемой
им экспериментальной задачи); особенностей
его личности; характеристики общения
исследователя (группы исследователей)
и испытуемого (группы испытуемых)»
[72].

Возвращаясь к проблеме инструкции
испытуемым, попытаемся дать небольшую
классификацию форм эксперимента в
зависимости от роли в нем инструкции
(Таблица 4). Инструкция не тождественна
задаче испытуемого, последняя есть
всегда, даже при отсутствии инструкции.

Таблица 4.

Более того, к инструкции не сводится
и общение между испытуемым и
исследователем даже в лабораторном
эксперименте.

«В психологическом эксперименте
целью экспериментатора выступает
выявление исследуемого психологического
феномена и его закономерностей, а для
испытуемого это новая проблемная
ситуация… . Ситуация опыта имеет для
него дополнительную нагрузку: его как
ставят перед «экраном» и позволяют
второму субъекту-экспериментатору
рассматривать и анализировать его
душевный мир. Таким образом, испытуемый
выполняет не только ту задачу, которая
задается ему инструкцией, но и реализует
конкретную личностную активность в
конкретной ситуации». И далее:
«Таким образом, даже самая простая
модель психологического лабораторного
эксперимента, где одновременно участвуют
два человека и формой их коммуникации
является инструкция, представляет
собой сложную систему, в которой следует
различать действия, выполняемые
испытуемым в соответствии с инструкцией
и те, которые обусловлены его личностными
особенностями.

Проводимые нами исследования показали,
что на поведение испытуемого в
эксперименте, помимо инструкции, влияют
установки разного типа, возникающие в
опыте на основе объективных условий и
взаимодействия двух людей. Эти установки
не осознаются, но изменяют характер
исследуемого феномена» [[69].

Проблема инструкции испытуемому и
необходимости ее в иссле­довании не
тривиальна.

Экспериментальная задача, зафиксированная
в инструкции и принятая испытуемым,
модифицирует протекание психических
процессов. И порой самым непредсказуемым
образом. Именно здесь находится отправная
точка дискуссии об искусственности
лабораторного эксперимента, искажающей
естественное протекание психических
процессов испытуемого, его низкой
экологической валидности. Клас­си­ческим
примером может быть результат исследования,
проведенного учеником В.М.Бехтерева
Л.Г.Гутманом. Он обнаружил, что маниакальные
больные в эксперименте, вопреки указаниям
классических учебников о «вихре»
идей, дают замедленную реакцию.
Аналогичные данные были получены
сотрудниками Э.Крепелина. Л.Гутман
увидел в этом эффекте влияние
экспериментальной задачи, которая
видоизменяет «вихрь» идей больного.
Несмотря на то, что больной теряет
задачу из виду, он постоянно испытывает
ее влияние: причины замедления
ассоциативной деятельности в затруднении
настройки на определенную работу.
Принятая задача «интерферирует»
со спонтанной активностью психики
больного. Доказательством этого служит
факт, что в другой ситуации, в свободной
беседе («неэкспериментальной»
ситуации по Л.Г.Гутману, но для нас
это — другой вид психологического
эксперимента!) смена ассоциаций у
маниакальных больных наступает чаще.

Поскольку мы ввели разграничение
содержаний понятий «задача испытуемого»,
«ситуация исследования», «инструкция
испытуемым», «общение исследователя
и испытуемого», целесообразно ввести
и некоторые отношения между такими
компонентами.

Но сначала более строго определим
понятие «задача». Воспользуемся
для этого положением Э.Харта [68], согласно
которому задача описывается множеством
начальных условий ();
множеством конечных условий ();
множеством операций ();
законом композиции (),
т.е. определением некоторых отношений
на этих множествах.

Если задача коррекции поставлена, т.е.
если три из этих множеств определены,
то можно выделить следующие типы задач.

1) «Прямая» задача нахождения
результата, когда не определено точно
множество
,
например, вычислить 2*2 = Y.

2) «Обратная» задача, когда неопределено
множество
.

3) Операционная задача (задачи на
нахождение способов действия, задачи
на доказательство и т.д.).

4) Задача на нахождение закономерности.

Примером задачи промежуточной между 3
и 4 типом, является знаменитая задача о
зайце, волке, капусте, которых надо
перевести на лодке с одного на другой
берег.

Творческие задачи отличаются от
нетворческих тем, что либо условия,
либо операции, либо результаты
представляют собой так называемое
«креативное множество», т.е. такое
множество, которое всегда можно
дополнить еще одним элементом. Возможны
два подхода к описанию задачи. В
первом исследователь в инструкции,
как правило, описывает задачу испытуемому
в соответствии с целями эксперимента,
а именно: условия (включая предмет
деятельности, средства и возможные
препятствия), допустимые действия,
цель (требуемый результат действия), и,
наконец, обратную связь (в том случае,
если она нужна) — способ получения
информации о результате, поощрениях
и наказаниях. Если пользоваться
введенной ранее символизацией, то
можно, разбив множество Е (среда
исследования) на 3 подмножества: Н
-внешние средства испытуемого, Z —
препятствия, и собственно Е_t1предмет активности испытуемого, —
характеризовать отношение S’_t1— S’_t2как допустимое действие, E’_t2— E’_t3как результат действия, а E’_t3-_t3— «обратную» связь о результате.

В психологическом эксперименте
исследователь может манипулировать
только этими «переменными», с
поправкой на то, что эффект «обратной
связи» определяется, в конечном счете,
состоянием испытуемого в момент t₃(_t3)
— его мотивацией, планами, представлениями
о целях эксперимента, образом желаемого
результата и пр.

Другой вариант описания задачи
испытуемого наиболее последовательно
проводился В.М.Забродиным в работах,
посвященных психологическому эксперименту,
который рассматривается им как система
ограничений на реальные взаимодействия
в полем внешних ситуаций (включая
взаимодействие с экспериментатором),
а не как обеспечение его целенаправленной
активности.

«Можно сказать, что частная форма
психологического эксперимента —
«методика» — с рассмотренной точки
зрения есть формализованная модель
задачи испытуемого, вополощенная в
ограничениях на его реальные
взаимодействия. Более того, методика
и конструируется нами именно как
ограниченная задача субъекта, включающая
условия ситуации, условия действий
испытуемого, а также технологическую
связку этих двух компонентов. Эта
последняя и составляет суть инструкции
испытуемому. Таким образом, минимальная
структура психологического эксперимента
содержит три взаимосвязанных компонента,
в большей или меньшей степени: входные
ситуации (в простейшем варианте —
стимулы), задачи испытуемому (в простейшем
варианте инструкция испытуемому, прямо
связывающая два последующих компонента).
Все это дополняется инструкцией
экспериментатору, определяющей способ
и порядок его проведения» [29, с.26-27].

Структура экспериментальной задачи
должна соответствовать структурному
описанию активности испытуемого в
ситуации эксперимента, а инструкция,
в свою очередь, должна соответствовать
структуре задачи.

Возможные отклонения порождают
артефакты, которые можно назвать
артефактами задачи и артефактами
инструкции. Причина их — интерференция
психического процесса, порождающего
регулирующую активность субъекта с
внешне заданными целями, ограничениями,
средствами и препятствиями.

Вполне вероятно, что парадигмальное
описание активности испытуемого может
быть неполным, но парадигмы в науке
меняются не так часто, как хотелось бы
некоторым исследователям.

Задача испытуемого всегда есть перевод
на естественный язык модельного описания
психической регуляции поведения,
принятой в данной области психической
науки на данном этапе ее развития.

Следует отметить, что в различных видах
экспериментальной деятельности
инструкция имеет разную форму. Это
могут быть: правила игры, учебное
задание, трудовая задача и т.д.

В принципе, сегодня представление о
специфичности психоло­гического
эксперимента стало общим местом. Однако
различные авторы определяют эту специфику
по разному. Приведем точку зрения
Е.А.Будиловой и В.А.Кольцовой: «Обсуждая
проблему экспери­менталь­ного
метода, необходимо иметь ввиду, что в
разных научных дисциплинах эксперимент
имеет специфические черты, что обусловлено,
в первую очередь, характером объекта
и предметом исследования.

Первая существенная характеристика
объекта психического исследования —
его индивидуальная неповторимость,
единичность. Если, например, в физическом
эксперименте не представляет серьезных
трудностей подбор для опытного изучения
абсолютно одинаковых объектов (а это
является непременным условием обеспечения
«чистоты» экспериментальных
данных), то в психологическом
исследовании идентичность объектов
является, строго говоря, условной.
Изученные объекты — индивиды, группы —
даже будучи схожими по полу или возрасту,
профессиональной принадлежности или
психологическим и социально-психологическим
характеристикам, отличаются по ряду
других, не менее существенных признаков.
Совершенно одинаковых людей нет и быть
не может. А это, в свою очередь, затрудняет
проведение сопоставительного анализа,
оценку и интерпретацию экспериментального
материала.

Во-вторых, следует иметь в виду высокую
динамичность, нестабильность психических
феноменов. Даже один и тот же индивид
проявляет себя совершенно различным
образом и характеризуется специфическими
психическими состояниями в конкретных
обстоятельствах, на тех или иных этапах
жизненного пути, в разные периоды своей
деятельности. Доказано, что в экстремальных
ситуациях, человек ведет себя иначе,
чем в привычных для него нормальных
условиях; в лабораторных исследованиях
психические проявления индивида
отличаются от соответствующих проявлений
в естественной обстановке.

Объект психологического исследования
является одновременно субъектом, активно
реагирующим на все предъявляемые ему
воздействия, взаимодействующим с
экспериментатором определенным образом,
оценивающим его и экспериментальную
ситуацию в целом. То есть исследуемые
явления в психологическом эксперименте
могут определяться не только особенностями,
специально заданным списком, но и
испытывать влияние со стороны воздействий,
возникающих непосредственно в
экспериментальных условиях, что, в
свою очередь, может привести к искажению
полученных в эксперименте результатов.
Исследуемые психические явления часто
непосредственно не наблюдаемы
экспериментатором, трудно фиксируемы
и проявляются лишь опосредовано» [31
c.11-12]. Соглашаясь с последним положением,
вряд ли можно первые два считать
специфическими для психологии. Физики,
химики, геологи и другие естествоиспытатели
прекрасно знают сколько труда стоит
добиться «чистоты» условий и
эквивалентности объектов экспериментальных
проб (достаточно вспомнить историю
становления теории постоянства состава
химических соединений). Уникальность
индивида проявляется не в различиях
его с другими людьми (по взвешиваниям
общих признаков или по сравнимым
признакам), а в наличии несопоставимых
с признаками других людей уникальных
свойств, черт, состояний.

Очевидно, проблемы, приводимые
Е.С.Будиловой и В.А.Кольцовой, в большей
мере касаются общепсихологического
эксперимента, но они не решаются
дифференциально-психологическим
исследованием.

Что касается изменчивости психических
явлений во времени, то она является
предметом процессуального психологического
исследования. Собственно изменчивость
и высокая скорость протекания характеризует
не только психические процессы и
являются скорее формально-динамическим,
нежели специфическим содержательным
свойством психической реальности.

Найдено научных статей по теме — 15

Инструкция

Instruction) — документированная процедура, предназначенная для применения на конкретном рабочем месте.

Источник: Краткий терминологический словарь в области управления качеством высшего и среднего профессионального образования

Инструкция

(Instruction) документ, регламентирующий способ, порядок выполнения какой-либо деятельности или работы.

Источник: Качество образования словарь для студентов 2 курса отделения социальной педагогики.

ИНСТРУКЦИЯ

(от лат. instructio – наставление). Вид речевого сообщения, указание о порядке выполнения работы, действий, пользования аппаратом, прибором и др. Ср. аргументация, объяснение, описание, повествование.

Источник: Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам).

ИНСТРУКЦИЯ

в психологическом тестировании) руководство по выполнению заданий теста, предъявляемое испытуемому письменно, устно или с помощью компьютера и направленное на создание адекватной мотивации, установки субъекта на обследование [10, c. 119].

Источник: Современный образовательный процесс, основные понятия и термины

ИНСТРУКЦИЯ

1) нормативный акт, издаваемый руководителями центральных и местных органов государственного управления в пределах их компетенции на основании и во исполнение законов, указов, постановлений и распоряжений правительства и актов вышестоящих органов государственного управления; 2) собрание правил, регламентирующих производственно-техническую деятельность.

Источник: Словарь по образованию и педагогике.

ИНСТРУКЦИЯ

от лат. instructio — наставление) — совокупность правил осуществления определенных видов деятельности, проведения работ, служебного поведения, изложенных в специальных нормативных документах; инструкции призваны, с одной стороны, конкретизировать, разъяснять, дополнять изданные в стране законодательные и нормативные акты, постановления и, с другой стороны, давать руководящие указания исполнителям, как они должны действовать в тех или иных ситуациях, в том числе «нештатных», аварийных.

Источник: Профессиональное образование. Словарь

ИНСТРУКЦИЯ

лат. instructio наставление). Указание о порядке выполнения работы. Цель и. — гарантирование испытуемым идентичных условий контроля. В тестовых материалах приводятся несколько видов инструкций: инструкция экзаменующемуся (в ней излагается порядок регистрации перед экзаменом, заполнение контрольного листа, возможность пользоваться словарем, делать исправления в контрольном листе и т. д.), инструкция экзаменатора (указание на время начала и конца работы, способ выполнения задания — запись на магнитофон, работа с матрицей I контрольным листом и т. д.) и инструкция к конкретному тестовому заданию, например: «Прочитайте объявления в рекламном проспекте. Выберите подходящее для данной ситуации» или «Расскажите по телефону другу, как вы устроились в гостинице» (приводится программа предполагаемого сообщения).

Источник: Словарь терминов и понятий тестологии

ИНСТРУКЦИЯ

речевой жанр руководства к исполнению какого-л. действия. Существует два типа И.
Первый тип И. (И.1) является первичным устным жанром руководящих указаний, предписаний совершения определённых действий в целях говорящего, который обладает более высоким статусом и обычно не вмешивается в само действие. И.1 при этом является обязательной для исполнения и включает только действия, которые адресат может выполнить. В отличие от Приказа (см.), И.1 не только предписывает совершить какое-л. действие, но и поясняет, как именно его нужно исполнить. За неисполнение И.1 обычно предусмотрены санкции, напр., выговор, штраф или увольнение сотрудника.
И. второго типа (И.2) является вторичным письменным жанром, имеющим стандартизированную форму. И.2 также содержит сведения о правилах и способах осуществления ка-кого-л. действия, но, в отличие от И.2 автор, чей высокий статус в данном случае обеспечивается его компетентностью, действует в интересах самого адресата. Автор И.2, как правило, безличен. Неисполнение И.2 или неточное следование ей может повлечь за собой неприятные для адресата последствия — от отсутствия нужного результата до угрозы жизни.
И. обоих типов в языковом плане характеризуются императивными, инфинитивными конструкциями и модальными предикатами долженствования при отсутствии показателей вежливости. Примером И. может служить рекомендация по применению шампуня: Нанесите на мокрые волосы, помассируйте, тщательно смойте.
Лит.: Большой толковый словарь русского языка. СПб., 2008; Дускаева Л.Р., Протопопова О.В. Стилистика официально-деловой речи: учеб. пособие для студ. учреждений высш. проф. образования. М., 2011; КРРЭСС. М., 2003; Кушнерук С.П. Документная лингвистика. М., 2010; Рехтин Л.В. Речевой жанр инструкции: полевая организация: КД. Горно-Алтайск, 2005.
Е.Е. Ермакович

Источник: Словарь по риторике языкознанию и эффективному общению.

Итак, несмотря на то, что психология
заимствовала (по крайней мере, по
мнению некоторых психологов) эксперимент
из естественных наук, с самого начала
исследований психологический эксперимент
реально отличался от эксперимента в
физике, химии, биологии, физиологии.
Уместно здесь привести точку зрения
Ю.М.Забродина: «Эксперимент в
психологии, как показывает анализ, с
самого начала оказался существенно
психологическим. Из естественных наук
была привнесена лишь идея экспериментирования
как направленного контроля и измерения
переменных в исследуемом объекте и в
его взаимодействии с окружающей средой.
Сами эти переменные имели весьма
различную природу: внешние, объектные
и внутренние, субъектные… .

Хотелось бы еще раз особо
подчеркнуть, что вопреки широко
распространенному мнению, эксперимент
как метод не был заимствован психологией
из естествознания. Была заимствована
идея экспе­риментирования, а это
совсем другое дело. Психологический
эксперимент с самых первых шагов
формировался (хотя и на базе
естест­веннонаучных идей активного
познания мира) совершенно самостоятельно.
Уникальная особенность и фундаментальная
характеристика психологического
эксперимента состояла в том, что в нем
впервые в структуре экспериментального,
опытного метода возникла инструкция
испытуемому. Ни в какой другой области
познания мы не находим в структуре
эксперимента инструкцию объекту,
который мы изучаем» [29].

В инструкции ставится задача
испытуемому, который должен ее понять
и принять. Более широко: ни в одной науке
нет организованного общения
между исследователем и объектом
исследования. Дело в том, что инструкция
не всегда является неотъемлемой частью
эксперимента (Ю.М.Забродин в качестве
такового очевидно подразумевает
лабо­ра­торный эксперимент на
взрослых испытуемых). При эксперименте
с детьми инструкция редуцирована и либо
включена в общий контекст общения
экспериментатора с ребенком, либо
является составной частью задания,
либо отсутствует вообще (эксперимент
на детях от 0 до 2 лет). То же самое
относится к медико-психологическому
эксперименту.

Наконец возможна ситуация, когда
испытуемый не знает, что над ним
проводится психологический эксперимент.
Разумеется, здесь возникает этическая
проблема, но иногда (в судебно-психологической
практике, в детской, медицинской,
социальной психологии и т.д.) это
единственно возможный способ провести
исследование и избавиться от «реакции
на эксперимент» со стороны испытуемых.

При этом общение испытуемого и
экспериментатора, в какой бы форме оно
не протекало, является неотъемлемой
частью любого эксперимента в психологии.
Это точно отметил Б.Ф.Ломов: «Человек
активен. Включаясь в эксперимент,
испытуемый не просто реагирует на
экспериментальные внешние воздействия,
и решает те или иные задачи (которые,
кстати, не всегда точно известны
экспериментатору), выполняет определенную
деятельность. В эксперименте
проявляются его установки, интересы,
личностные ориентации, субъективные
отложения. Иначе говоря, испытуемый
включается в психологический эксперимент
как личность. Любой психологический
эксперимент, какая бы техника в нем не
использовалась, всегда выступает в
форме общения (прямого или косвенного,
непосредственного или опосредованного)
между исследователем и испытуемым.
Испытуемые подвергаются влиянию со
стороны экспериментатора, условий и
процедуры эксперимента. Как бы мы ни
стремились нивелировать этот момент
(общения), используя самые современные
средства автоматизации, полностью
сделать это не удается. Таким образом,
очевидна необходимость при организации
психологического эксперимента учета,
по крайней мере, трех моментов:
деятельности испытуемого (решаемой
им экспериментальной задачи); особенностей
его личности; характеристики общения
исследователя (группы исследователей)
и испытуемого (группы испытуемых)»
[72].

Возвращаясь к проблеме инструкции
испытуемым, попытаемся дать небольшую
классификацию форм эксперимента в
зависимости от роли в нем инструкции
(Таблица 4). Инструкция не тождественна
задаче испытуемого, последняя есть
всегда, даже при отсутствии инструкции.

Таблица 4.

Более того, к инструкции не сводится
и общение между испытуемым и
исследователем даже в лабораторном
эксперименте.

«В психологическом эксперименте
целью экспериментатора выступает
выявление исследуемого психологического
феномена и его закономерностей, а для
испытуемого это новая проблемная
ситуация… . Ситуация опыта имеет для
него дополнительную нагрузку: его как
ставят перед «экраном» и позволяют
второму субъекту-экспериментатору
рассматривать и анализировать его
душевный мир. Таким образом, испытуемый
выполняет не только ту задачу, которая
задается ему инструкцией, но и реализует
конкретную личностную активность в
конкретной ситуации». И далее:
«Таким образом, даже самая простая
модель психологического лабораторного
эксперимента, где одновременно участвуют
два человека и формой их коммуникации
является инструкция, представляет
собой сложную систему, в которой следует
различать действия, выполняемые
испытуемым в соответствии с инструкцией
и те, которые обусловлены его личностными
особенностями.

Проводимые нами исследования показали,
что на поведение испытуемого в
эксперименте, помимо инструкции, влияют
установки разного типа, возникающие в
опыте на основе объективных условий и
взаимодействия двух людей. Эти установки
не осознаются, но изменяют характер
исследуемого феномена» [[69].

Проблема инструкции испытуемому и
необходимости ее в иссле­довании не
тривиальна.

Экспериментальная задача, зафиксированная
в инструкции и принятая испытуемым,
модифицирует протекание психических
процессов. И порой самым непредсказуемым
образом. Именно здесь находится отправная
точка дискуссии об искусственности
лабораторного эксперимента, искажающей
естественное протекание психических
процессов испытуемого, его низкой
экологической валидности. Клас­си­ческим
примером может быть результат исследования,
проведенного учеником В.М.Бехтерева
Л.Г.Гутманом. Он обнаружил, что маниакальные
больные в эксперименте, вопреки указаниям
классических учебников о «вихре»
идей, дают замедленную реакцию.
Аналогичные данные были получены
сотрудниками Э.Крепелина. Л.Гутман
увидел в этом эффекте влияние
экспериментальной задачи, которая
видоизменяет «вихрь» идей больного.
Несмотря на то, что больной теряет
задачу из виду, он постоянно испытывает
ее влияние: причины замедления
ассоциативной деятельности в затруднении
настройки на определенную работу.
Принятая задача «интерферирует»
со спонтанной активностью психики
больного. Доказательством этого служит
факт, что в другой ситуации, в свободной
беседе («неэкспериментальной»
ситуации по Л.Г.Гутману, но для нас
это — другой вид психологического
эксперимента!) смена ассоциаций у
маниакальных больных наступает чаще.

Поскольку мы ввели разграничение
содержаний понятий «задача испытуемого»,
«ситуация исследования», «инструкция
испытуемым», «общение исследователя
и испытуемого», целесообразно ввести
и некоторые отношения между такими
компонентами.

Но сначала более строго определим
понятие «задача». Воспользуемся
для этого положением Э.Харта [68], согласно
которому задача описывается множеством
начальных условий ();
множеством конечных условий ();
множеством операций ();
законом композиции (),
т.е. определением некоторых отношений
на этих множествах.

Если задача коррекции поставлена, т.е.
если три из этих множеств определены,
то можно выделить следующие типы задач.

1) «Прямая» задача нахождения
результата, когда не определено точно
множество
,
например, вычислить 2*2 = Y.

2) «Обратная» задача, когда неопределено
множество
.

3) Операционная задача (задачи на
нахождение способов действия, задачи
на доказательство и т.д.).

4) Задача на нахождение закономерности.

Примером задачи промежуточной между 3
и 4 типом, является знаменитая задача о
зайце, волке, капусте, которых надо
перевести на лодке с одного на другой
берег.

Творческие задачи отличаются от
нетворческих тем, что либо условия,
либо операции, либо результаты
представляют собой так называемое
«креативное множество», т.е. такое
множество, которое всегда можно
дополнить еще одним элементом. Возможны
два подхода к описанию задачи. В
первом исследователь в инструкции,
как правило, описывает задачу испытуемому
в соответствии с целями эксперимента,
а именно: условия (включая предмет
деятельности, средства и возможные
препятствия), допустимые действия,
цель (требуемый результат действия), и,
наконец, обратную связь (в том случае,
если она нужна) — способ получения
информации о результате, поощрениях
и наказаниях. Если пользоваться
введенной ранее символизацией, то
можно, разбив множество Е (среда
исследования) на 3 подмножества: Н
-внешние средства испытуемого, Z —
препятствия, и собственно Е_t1предмет активности испытуемого, —
характеризовать отношение S’_t1— S’_t2как допустимое действие, E’_t2— E’_t3как результат действия, а E’_t3-_t3— «обратную» связь о результате.

В психологическом эксперименте
исследователь может манипулировать
только этими «переменными», с
поправкой на то, что эффект «обратной
связи» определяется, в конечном счете,
состоянием испытуемого в момент t₃(_t3)
— его мотивацией, планами, представлениями
о целях эксперимента, образом желаемого
результата и пр.

Другой вариант описания задачи
испытуемого наиболее последовательно
проводился В.М.Забродиным в работах,
посвященных психологическому эксперименту,
который рассматривается им как система
ограничений на реальные взаимодействия
в полем внешних ситуаций (включая
взаимодействие с экспериментатором),
а не как обеспечение его целенаправленной
активности.

«Можно сказать, что частная форма
психологического эксперимента —
«методика» — с рассмотренной точки
зрения есть формализованная модель
задачи испытуемого, вополощенная в
ограничениях на его реальные
взаимодействия. Более того, методика
и конструируется нами именно как
ограниченная задача субъекта, включающая
условия ситуации, условия действий
испытуемого, а также технологическую
связку этих двух компонентов. Эта
последняя и составляет суть инструкции
испытуемому. Таким образом, минимальная
структура психологического эксперимента
содержит три взаимосвязанных компонента,
в большей или меньшей степени: входные
ситуации (в простейшем варианте —
стимулы), задачи испытуемому (в простейшем
варианте инструкция испытуемому, прямо
связывающая два последующих компонента).
Все это дополняется инструкцией
экспериментатору, определяющей способ
и порядок его проведения» [29, с.26-27].

Структура экспериментальной задачи
должна соответствовать структурному
описанию активности испытуемого в
ситуации эксперимента, а инструкция,
в свою очередь, должна соответствовать
структуре задачи.

Возможные отклонения порождают
артефакты, которые можно назвать
артефактами задачи и артефактами
инструкции. Причина их — интерференция
психического процесса, порождающего
регулирующую активность субъекта с
внешне заданными целями, ограничениями,
средствами и препятствиями.

Вполне вероятно, что парадигмальное
описание активности испытуемого может
быть неполным, но парадигмы в науке
меняются не так часто, как хотелось бы
некоторым исследователям.

Задача испытуемого всегда есть перевод
на естественный язык модельного описания
психической регуляции поведения,
принятой в данной области психической
науки на данном этапе ее развития.

Следует отметить, что в различных видах
экспериментальной деятельности
инструкция имеет разную форму. Это
могут быть: правила игры, учебное
задание, трудовая задача и т.д.

В принципе, сегодня представление о
специфичности психоло­гического
эксперимента стало общим местом. Однако
различные авторы определяют эту специфику
по разному. Приведем точку зрения
Е.А.Будиловой и В.А.Кольцовой: «Обсуждая
проблему экспери­менталь­ного
метода, необходимо иметь ввиду, что в
разных научных дисциплинах эксперимент
имеет специфические черты, что обусловлено,
в первую очередь, характером объекта
и предметом исследования.

Первая существенная характеристика
объекта психического исследования —
его индивидуальная неповторимость,
единичность. Если, например, в физическом
эксперименте не представляет серьезных
трудностей подбор для опытного изучения
абсолютно одинаковых объектов (а это
является непременным условием обеспечения
«чистоты» экспериментальных
данных), то в психологическом
исследовании идентичность объектов
является, строго говоря, условной.
Изученные объекты — индивиды, группы —
даже будучи схожими по полу или возрасту,
профессиональной принадлежности или
психологическим и социально-психологическим
характеристикам, отличаются по ряду
других, не менее существенных признаков.
Совершенно одинаковых людей нет и быть
не может. А это, в свою очередь, затрудняет
проведение сопоставительного анализа,
оценку и интерпретацию экспериментального
материала.

Во-вторых, следует иметь в виду высокую
динамичность, нестабильность психических
феноменов. Даже один и тот же индивид
проявляет себя совершенно различным
образом и характеризуется специфическими
психическими состояниями в конкретных
обстоятельствах, на тех или иных этапах
жизненного пути, в разные периоды своей
деятельности. Доказано, что в экстремальных
ситуациях, человек ведет себя иначе,
чем в привычных для него нормальных
условиях; в лабораторных исследованиях
психические проявления индивида
отличаются от соответствующих проявлений
в естественной обстановке.

Объект психологического исследования
является одновременно субъектом, активно
реагирующим на все предъявляемые ему
воздействия, взаимодействующим с
экспериментатором определенным образом,
оценивающим его и экспериментальную
ситуацию в целом. То есть исследуемые
явления в психологическом эксперименте
могут определяться не только особенностями,
специально заданным списком, но и
испытывать влияние со стороны воздействий,
возникающих непосредственно в
экспериментальных условиях, что, в
свою очередь, может привести к искажению
полученных в эксперименте результатов.
Исследуемые психические явления часто
непосредственно не наблюдаемы
экспериментатором, трудно фиксируемы
и проявляются лишь опосредовано» [31
c.11-12]. Соглашаясь с последним положением,
вряд ли можно первые два считать
специфическими для психологии. Физики,
химики, геологи и другие естествоиспытатели
прекрасно знают сколько труда стоит
добиться «чистоты» условий и
эквивалентности объектов экспериментальных
проб (достаточно вспомнить историю
становления теории постоянства состава
химических соединений). Уникальность
индивида проявляется не в различиях
его с другими людьми (по взвешиваниям
общих признаков или по сравнимым
признакам), а в наличии несопоставимых
с признаками других людей уникальных
свойств, черт, состояний.

Очевидно, проблемы, приводимые
Е.С.Будиловой и В.А.Кольцовой, в большей
мере касаются общепсихологического
эксперимента, но они не решаются
дифференциально-психологическим
исследованием.

Что касается изменчивости психических
явлений во времени, то она является
предметом процессуального психологического
исследования. Собственно изменчивость
и высокая скорость протекания характеризует
не только психические процессы и
являются скорее формально-динамическим,
нежели специфическим содержательным
свойством психической реальности.